Советуем почитать

Книга молодого прозаика Ашота Аршакяна вышла в серии «Уроки русского». Со своим дебютным сборником Аршакян сразу оказывается в прекрасной компании — получившего наконец признание владимирского мастера Анатолия Гаврилова, вытащенного из забвения его гениального земляка Александра Шарыпова,лучшего из появившихся в последнее десятилетие новых московских прозаиков Дмитрия Данилова. Сборник Аршакяна — литература, конечно же, немного другого уровня. Однако есть, кажется, большой смысл в том, чтобы в «Уроках русского» появлялась и неплохая молодая проза: если обыгрывать название серии, здесь не только учителя, но и ученики.

Ашоту Аршакяну тридцать с небольшим, он не так давно окончил Литинститут, публикуется лет пять-шесть. «Свежий начальник» — собрание его небольших текстов примерно за это время.

Персонажи рассказов Аршакяна — задумчивые дети, меланхоличные взрослые, печально-целеустремленные животные. Они все очень похожи — настолько, что книжку воспринимаешь как почти связное повествование, в котором герой каждые несколько страниц засыпает и просыпается немного другим. Он работает в казино, обивает стекловатой провода, отдыхает летом у бабушки, сбегает из очереди к ветеринару и начинает бродячую жизнь. Все эти мероприятия на каком-то уровне вполне его увлекают, но все они кажутся чем-то не совсем тем. Аршакяновский герой каждый раз будто бы ждет конца рассказа, чтобы беспокойно воплотиться в персонажа следующего. Иногда это перевоплощение случается в самом рассказе — так, бездомный пес чудом превращается в человека, а уставший ждать речной трамвай дедушка становится невидимым. Но это слишком очевидный, открытый выход.

Мартин Эмис, не переставая быть всего лишь «младшим Эмисом» (сыном знаменитого отца, сэра Кингсли Эмиса), вдруг превратился в классика. Его яд и эпатаж, его интерес к политике и истории, его ехидство и стилистическая эквилибристика — все это сегодня выглядит «папиной литературой», памятником прошедшему времени. Тем откровеннее кажется «Беременная вдова», ностальгический и отчасти автобиографический роман сексуального воспитания, роман о молодости, пропущенной через оптику зрелого бессилия. Смешная, горькая и слегка занудная книжка о метаморфозах и революциях — сексуальной революции, феминистской, но, главное, гормональной: о революции в одном отдельно взятом юном организме, о сексуальном напряжении «низов» и о «верхах» без лифчиков.

«Беременной вдове» предпослано три эпиграфа. Цитата из Герцена: «Смерть современных форм гражданственности скорее должна радовать, нежели тяготить душу. Но страшно то, что отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову. Между смертью одного и рождением другого утечет много воды, пройдет длинная ночь хаоса и запустения». Определение нарциссизма из энциклопедического словаря. И Овидий: «Ныне хочу рассказать про тела, превращенные в формы / Новые». В общем-то этих трех эпиграфов достаточно, чтобы дать определение целому поколению, а заодно и сфере интересов Мартина Эмиса. Он всегда говорит о социальных проблемах, он всегда говорит о моменте перехода, но прежде всего он говорит о себе.

Имя Натальи Ключаревой отчетливо прозвучало после публикации ее первого романа «Россия: общий вагон», хотя до этого на ее счету уже был шорт-лист премии «Дебют» и изданный в издательстве «Арго-риск» сборник стихов. Опубликованный в «Новом мире», роман тут же собрал массу отзывов и заставил говорить об авторе как о важнейшем голосе в России нулевых. Теперь «Лимбус-пресс» издает новую, на этот раз детскую, как значится в аннотации, книгу Ключаревой «В Африку, куда ж еще?», состоящую из одноименной повести и небольших, связанных между собой рассказов.

Стиль Ключаревой — в смешении всяких стилей, что особенно хорошо заметно на примере повести, открывающей книгу. С одной стороны, перед нами образцовая детская литература, которой традиционно вменяется быть доступной лексически и сюжетно, увлекательной и дидактичной, но, с другой, соблюдение канонов здесь сочетается с вовсе не детской атмосферой «Москвы — Петушков» (не только идеологически, но и сюжетно: распитие подростками водки в последнем вагоне электрички с незнакомыми мужиками, не просыхающий проводник в поезде дальнего следования, ночевки на складах, etc.). И потому «Африка» представляется попыткой адаптировать для читателя-подростка идеи Ключаревой же написанного «Общего вагона», тем более что и характерный наив, примитив и даже инфантильность присутствуют в обоих произведениях.

Двоюродные братья — Петька Жинжиков и Витька Коромыслов — сбегают из дома на поиски отца Петьки, который, по заверениям мальчика, находится в Африке: скачет на своем «верном слоне Махаоне» и кормит диких страусов под баобабами. Пешком, на автобусе, на перекладных, в поезде дальнего следования, в фургоне грузовика ребята уходят все дальше и дальше от родного дома, встречая по дороге загадочного стрелочника, девочку Люську с братом Борькой и даже инопланетянина, который впоследствии оказывается раковым больным.

Канадский писатель Майкл Ондатже известен в России почти исключительно как автор романа «Английский пациент», за который получил в 1992 году Букера (по нему же снят известный фильм, в свою очередь получивший «Оскара»). Между тем в Канаде он довольно важная литературная фигура: поэт, прозаик, издатель, критик, даже режиссер-документалист. Ко времени выхода своего самого известного романа Ондатже печатался уже тридцать лет, и сам «Английский пациент» на самом деле вторая часть дилогии, условное продолжение его книги 1987 года «В шкуре льва», изданной сейчас по-русски.

Роман, звучно названный цитатой из эпоса о Гильгамеше, представляет собой биографию Патрика Льюиса, приемного отца героини «Английского пациента» (во второй книге он тоже мимоходом фигурирует). Однако Ондатже тщательно ломает прямую линию рассказа, отвлекается на Историю и истории, пишет биографию скорее не героя, а его страны, Канады, от начала XX века до начала Второй мировой.

Патрик Льюис вообще странно ведет себя на позиции главного героя. Он кажется до конца романа угрюмо закрытым, непонятным для большинства окружающих, но и для читателя остается чем-то вроде пунктира повествования, утомленно засыпающей фигуры, которой место в углу, но которая оказывается в центре рассказа. Мы познаем героя только во взрывах: внезапного яростного отношения к чему-нибудь — и настоящих взрывах тротила. 

Роман «Лед», вышедший в 1967 году, − первая в России крупная публикация Анны Каван, англоязычной писательницы, прожившей сумасшедшую жизнь в реальном мире и необъяснимо негромкую (хотя не все с этим согласятся) — в литературном. Из послесловия переводчика Дмитрия Симановского читатель узнает о несчастном раннем браке писательницы, ее героиновой зависимости, длительном пребывании в клиниках, о путешествиях, поздней славе и жанре «слипстрим» («завихрение»), к которому предлагается относить ее поздние тексты. Однако основное внимание этой биографической справки сосредоточено на наркотиках. Иначе как объяснить «Лед», который выглядит сплошным наваждением: роман-блюдо из тяжелоусвояемых и, возможно, канцерогенных историй о насилии, страдании и невозможности спасения, да еще приправленных флешбэками? Все это разложено на фамильных сомнамбулических декорациях, равно подходящих для начала века (прошлого ли, нынешнего?), а то и вовсе пришедших из будущего космической колонии на Плутоне.

Герой книги ищет девушку. Некогда он должен был жениться на ней, но неожиданно она его бросила и вышла за другого. Теперь он ищет ее, чтобы спасти, каким образом — непонятно. Планете угрожает ледяная катастрофа, и скоро все умрут, одни раньше, другие позже. Гибель неотвратима, и перед ее лицом все выглядит бессмысленным, однако герой книги не теряет надежды. Его враги — это время и пространство. Девушка всегда рядом, она всегда показывается, на периферии зрения или явно, — до нее только нужно добраться. Если она исчезла сегодня, то непременно появится вчера. Если она пропадает из поля видимости, это означает, что она в другом городе. Есть у героя и более страшный враг — другой мужчина. Сначала это муж девушки, потом правитель некой страны, который похищает ее и держит у себя. Потом некто, кого она ждет. И только в конце герой понимает, что и сама девушка ему враг. Она — олицетворение его извращенной жажды быть властителем, собственником, мучителем. Лишь изменив отношение к ней, он может получить право на счастье. Которое тоже исчезает, ибо ничто не может прервать движения смертельного льда по поверхности планеты.