Советуем почитать

Кем была на самом деле Франсуаза Саган (настоящая фамилия Куарье)? «Прожигательницей жизни» – как порой она себя называла, мамзелью – обидное газетное прозвище, «очаровательным маленьким чудовищем» (критический термин Мориака) или заблудшим дитя, трепетным автором романов «Здравствуй, грусть», «Немного солнца в холодной воде», «В туманном зеркале» и прочих текстов, полюбившихся миллионам европейских и русских женщин? Думается, всем понемногу и никем в отдельности.

И что бы ни говорили и ни писали о Саган, почти все было правдой и ложью одновременно. На дотошные личные вопросы она только отшучивалась, пресекая любые попытки лезть в душу, допытываться, вынюхивать. Кем вы были? В ответ гладкая фраза: «Скандальной девушкой и буржуазной писательницей». «Ни для кого не секрет, что на протяжении значительного периода вашей жизни алкоголь был вашим постоянным спутником. Что вы в нем находили?» Еще более спокойный ответ: «Алкоголь был всегда моим верным сообщником. Его можно было разделить с другими, как хлеб и соль».

Впрочем, позже Саган признавалась, что порой специально культивировала миф о себе, прячась за маской юной особы, разъезжающей по вечеринкам в открытом автомобиле. «Я стала пленницей стереотипов. И некуда бежать. Я обречена всю жизнь слушать плоские остроты проспиртованных личностей, которые бормочут английские выражения, цитируют известные афоризмы и у которых не больше мозгов, чем у подопытного цыпленка…» И уже много позже давала понять журналистам: не всему написанному о ней стоит верить. К большинству россказней стоит относиться скептически.

 

При всем изобилии женских романов и женской прозы ни одна современная писательница России не может и не умеет писать так, как это делает Виктория Токарева. Ее язык, ее манеру письма невозможно спутать с кем-то другим. Она узнаваема и удивительно по-соседски своя. Такое ощущение, что просто присел на кухне и разговариваешь со старой знакомой. А она тебе открывает душу или делится новостями об общих друзьях, которых давно не видел. И ей веришь. Безоговорочно и навсегда.

А потом ждешь новых книг, злясь, что их так долго нет. И после очередного появления бросаешь все домашние дела и прямо в тапочках забираешься с ногами на диван, чтобы вновь погрузиться в чтение, сопереживая, восхищаясь и негодуя. И так, пока не перевернешь с сожалением последнюю страницу.

Вот и новая книга включает в себя семь историй. Семь рассказов и повестей, в которых главными героинями стали наши современницы. Здесь не только новые, но и уже знакомые читателю произведения. Однако они так умело сплетены в единое целое, что и представить себе невозможно, что еще недавно эти рассказы жили по отдельности...

Роман Сергея Жадана «Ворошиловград», который уже выходил на русском в 2010 году, теперь издан в новом, более удачном переводе. Обычно подобной чести удостаиваются лишь классики.

Останется ли 37-летний Сергей Жадан в истории мировой литературы, пока вопрос открытый, но культовым постсоветским автором он уже стал. В свое время его благословил Дмитрий Александрович Пригов. И даже некрасивый сюжет — в начале 2000-х книгу Жадана издали, не указав, что это перевод с украинского, — подтверждает: такого писателя и в России очень не хватает.

Статус «культовых» его текстам обеспечивают не столько запоминающиеся персонажи, сколько интонация повествования.

Эта завораживающая интонация укрощает «чернуху», без которой уже невозможно представить сегодняшнюю прозу, и открывает дорогу неожиданной эмоциональной проповеди.

То, что писатель, литературовед, переводчик Григорий Чхартишвили* любит и умеет экспериментировать, мы знаем давно. Причем области его интересов весьма разнообразны: будь то сочинение стилизованных под литературу XIX века детективных романов, историческая или современная проза, жанровые зарисовки, романы-кино. В начале этого года Григорий Шалвович* снял очередные маски и признался в авторстве книг, выходивших ранее под псевдонимами Анатолий Брусникин* и Анна Борисова*, и тут же выпустил новую книгу Брусникина*, названную именем римской богини Беллоны, матери бога войны Марса. Именно Беллона и побуждаемые ею воинственные инстинкты являются главными героями двух совершенно разных повестей, объединенных в одну книгу. С затопленного в Севастопольской бухте фрегата «Беллона смотрит своими слепыми глазами <…>. Отсюда, со дна бухты, в царственном изумрудном чертоге, она будет принимать от своих подданных обильные жертвоприношения…»

Первая часть книги (собственно «Беллона») представляет собой авантюрный роман и историческую беллетристику в одном флаконе, написанные занимательно и увлекательно. Адресатом этого сочинения, скорее всего, является подростковая аудитория, чьи родители зачитывались в свое время замечательными «Морскими рассказами» Станюковича или книгами Владислава Крапивина. Повествование ведется от лица юнги, на долю которого выпадают и мистическая тайна, и юношеская влюбленность, и испытание войной, и утраты. Если после прочтения этой книги юные читатели захотят узнать о Крымской войне больше или прочитать «Севастопольские рассказы» Льва Толстого, считайте, что автор своей цели добился.

Вторая часть («Черная») – повествование совсем иного рода. Это жесткая военная проза, основанная на неизменной акунинской шпионской интриге и показывающая войну в ее самом неромантическом виде: «Большая скотобойня – вот что такое Севастополь: туда везут живое мясо, обратно – мертвое». Несмотря на разнородность, можно считать, что в целом очередной эксперимент Акунина* удался. О чем говорит и первое место в рейтинге продаж.

http://www.chitaem-vmeste.ru/pages/review.php?book=2432&pn=1

 

______________________

*Настоящий материал (информация) касается деятельности иностранного агента Чхартишвили Григория (псевдонимы: Борис Акунин, Анатолий Брусникин, Анна Борисова), содержащегося в реестре иностранных агентов согласно ФЗ от 14 июля 2022 г. № 255-ФЗ «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием»

Не то, чтобы новая книга Захара Прилепина «К нам едет Пересвет» была совсем новой. Вся те же полюбившиеся эссе из сборников «Я пришел к вам из России» и «Terra tartarara», но переизданные, более четко структурированные и разбавленные несколькими новыми текстами. В итоге получился увесистый двураздельный том – публицистическое избранное (что бы и кто бы ни говорил, а публицист Прилепин блестящий), относящееся в первой части к 2001–2007 годам, во второй – к 2008–2011.

Сам писатель признает в предисловии: вышло «что-то вроде юбилея». Потому как публицистикой он занимается десять лет («есть вещи, которые никогда не напишешь в прозе – они выламываются из текста»), а сама «десятилетка пришлась на пресловутые “нулевые”, которые календарно закончились, но долгожданного слома времен так и не случилось».

Поэтому речь по-прежнему идет о России, и ее пути. О том, что воруют все и всюду, и первым обирает нас наше же государство. О чем весьма иронично, хоть и обиняками говорится в эссе «Как я занял место президента», писанном по итогам встречи писателей и Владимира Путина, где Прилепин задал премьеру два животрепещущих вопроса о Геннадии Тимченко и скандале, связанном с «Транснефтью». «Владимир Владимирович был настроен благодушно и даже не спросил меня, кто я такой. А я ведь ждал этого вопроса. Вместо этого премьер рассказал, что Тимченко знает давно, у Тимченко свой бизнес, и с финским гражданством ему жить проще, потому что ему постоянно нужно решать проблемы в Финляндии, а визу всякий раз делать – сами понимаете, сложно. Так что теперь у него двойное гражданство. А вообще Путин сказал, что он в дела Тимченко нос не сует и надеется, что Тимченко тоже будет вести себя подобным образом в отношении Путина. Что до “Транснефти” – то там, скорее всего, имело место не воровство, а нецелевое расследование средств. То есть хотели они, допустим, кабель протянуть, а вместо этого купили пирожков с капустой на обед. На четыре миллиарда. Не уголовку ж за это людям клеить!»

Оттого неудивительна в нашей стране и бюрократия, о которой Прилепин тоже говорит, но, кажется, больше его занимает то подобострастие, с которым гражданин обращается к лицу чиновническому, будь это общение на высшем уровне или на низшем, например, в ГИБДД города Дзержинска («Государство говорит мне “ты”»). «И всякий мужик, стоявший со мной в одной очереди, – он был похож на меня, и он сплошь и рядом не умел сдержать себя, и суетливо бегал вокруг офицера, едва тот подходил, и заглядывал ему в лицо, и заискивал».
|
Впрочем, все не так мрачно. Прилепин верит в Россию и ее людей. Потому что русский человек по природе своей прекрасен, ибо он «и есть та глина, в которую до сих пор легко вдохнуть дар, дух и жизнь. Народ – глина. Когда в него вдыхают живой дух – он становится нацией» («Русские люди за длинным столом»). Пугачев и Разин – две точки колебания русской души. И расслаивающаяся, уплывающая деревня – родина. Потому что «наша почва растворила в себе бесчисленное количество русских сердец, – пишет Прилепин в эссе «Кровь поет, ликует почва». – Я очень понимаю, отчего суровые мужики иногда гладят землю руками. Я увидел это мальчиком в фильме “Семнадцать мгновений весны” и потом, когда вырос, еще несколько раз видел, но смотреть на это хуже, чем на женские слезы». И выход у нас один – чтобы вернуться к себе самим, нужно очиститься от наносного, неважного, злободневного… Только бы знать, как это сделать…

http://www.chitaem-vmeste.ru/pages/review.php?book=2359&pn=2