Журнальный зал


Советуем почитать

По сравнению с букеровскими лауреатами последних лет Стюарт очень традиционно подошел к созданию книги, без какой-либо игры с текстовой архитектурой. Предыдущие авторы были плюс-минус экспериментаторами, использовали повествовательные трюки: Джордж Сондерс скрещивал постмодернистскую пьесу с исторической хроникой; Анна Бернс транслировала удушающий абсурдизм через монолитные, редко прерываемые абзацы; Бернардин Эваристо запомнилась переливчатым пограничьем между поэзией и прозой. Не забудем и Маргарет Этвуд с сиквелом «Рассказа служанки», где жанр антиутопии в записках усложнен тремя рассказчицами.

«Шагги Бейн» возведен на почве привычного психологического реализма, но корнями уходит в темную шотландскую прозу, известную пестрыми диалектами, саркастичным злоречием, депрессивным настроением и конфликтным чувством национальной неустроенности. Местами тут всплывают упаднические флэшбэки юности из ранних произведений Ирвина Уэлша, а ночные улицы Глазго с дезориентированными бродягами напоминают о романе «До чего ж оно все запоздало» Джеймса «У-Меня-Тоже-Есть-Букер» Келмана. Хотя это не более чем поверхностный сквозняк ассоциаций, вызванный общим генетически-литературным кодом. От упомянутых соотечественников —трансгрессивных контркультурщиков — Дуглас Стюарт отличается менее задиристым стилем и совершенно иным личным опытом болезненного прошлого, ставшим основой «Шагги Бейна».

Кто хорошо знает творчество норвежского детективщика Ю Несбё, поймёт: сборник «Ревность и другие истории» написан не ради подогрева читательского интереса в ожидании большого романа. Ревность и её необъяснимое влияние на людей – магистральная тема последних книг автора «Нож» и «Королевство». Несбё – человек непубличный, поэтому не будем гадать о личных мотивах интереса к теме, а перейдём сразу к книге.

Для поклонника творчества автора, да и просто для любителя хорошего психологического детектива в «Ревности и других историях» плохо только одно: книга слишком быстро заканчивается. Семи небольших изящных новелл, как ни растягивай, дольше чем на неделю не хватит.

Когда автор хочет создать масштабный, великий в его представлении роман, ему и замахнуться первым делом надо на какую-нибудь большую тему. Например, Древний Рим. Или война, революция там. Или вот, еще лучше — первые христиане.

Ну, а чтобы было не так скучно... то есть чтобы добавить еще масштаба, можно прицепить к этой линии вторую, посовременнее. Приклеить можно что угодно к чему угодно, было бы желание — но историю великих испытаний лучше всего ставить в параллель с другими страшными событиями. Конечно, без войны не обойдешься — и лучше всего подошла бы Великая Отечественная (две святые темы сразу, никто не посмеет и слова сказать). Но Великая Отечественная — тривиально, да и далековато по времени. Давайте-ка лучше Афган.

Как выглядит идеальная старость? Спросите у жителей Куперсчейза, симпатичного поселения для пенсионеров где-то в тихой английской глубинке. Спокойный городок с хорошей инфраструктурой. Утренние прогулки, второй завтрак, крепкий чай со свежими сконами. После обеда — в парикмахерскую или посидеть на лавочке с кроссвордом, а потом — встретиться с друзьями, чтобы, за рюмочкой шерри, разгадать пару-тройку преступлений многолетней давности.

Клуб убийств по четвергам — общество по интересам, заседания которого стоят в расписании где-то рядом с уроками французского и кружком рукоделия. А интересы его участников лежат в области расследований и криминала. На первый взгляд члены клуба — благообразные седые пенсионеры с инсулиновыми шприцами в быстром доступе. Но все они — неординарные люди, которые вовсе не собираются сдавать позиции. Рон, например, был политиком и до сих пор не растерял умения заткнуть собеседника его же галстуком. Ибрагим — умник, помешанный на пилатесе. Джойс — бывшая медсестра и как никто умеет очаровывать людей. А заправляет возрастной шайкой-лейкой Элизабет, которая когда-то зарабатывала на жизнь разведкой и шпионажем.

Дана теорема: у драматурга и поэта Уильяма Шекспира была жена на 8 лет старше его и трое детей — дочь Сьюзен и близняшки девочка Джудит и мальчик Хамнет, который умер в возрасте 11 лет; и как вывод — семейная жизнь Шекспира повлияла на его творчество. Для одних исследователей творчества Шекспира перечисленные факты являются аксиомами, для других — спорны.

Ирландская писательница Мэгги О’Фаррелл взялась доказать эту теорему собственным способом — создав в романе «Хамнет» убедительную художественную реальность. Не очень-то научно, зато в лучших традициях работы с «глубокими», нетривиальными теоремами, когда процесс доказательства показывает невидимые связи в различных жизненных событиях и обстоятельствах.