![]() |
Жозе де Суза Сарамаго — португальский писатель, талантливый самоучка, посвятивший себя литературе с молодости и добившийся признания только к 60-ти годам. Несмотря на его последовательные коммунистические воззрения, никто, кроме ватиканской администрации, не оспорил его права войти в сонм лучших писателей столетия. И хотя сам писатель как-то горько обронил, что иногда ему кажется, «что легче добраться до планеты Марс, чем достучаться до сердца наших современников», его собственный опыт опровергает этот пессимизм. |
Его роман «Воспоминание о монастыре» собирался экранизировать Федерико Феллини, а скандально известное «Евангелие от Иисуса» переведено на 25 языков и около 20 раз переиздавалось на родине. Интерес читателей к этому роману, как и еще к одной знаменитой книге Сарамаго — сатирической антиутопии «Каменный плот» (1986), менее всего связан с деформациями евангелических героев или едкими описаниями современных политиканов и нуворишей.
Два его романа были экранизированы: «Каменный плот» (под названием «Трещина», режиссер Джордж Слузер) в 2002 году и «Слепота» (режиссер Фернандо Мейреллес) в 2008 году.
Писателя часто причисляют к направлению «магического реализма» и сравнивают с известными латиноамериканцами — Борхесом, Кортасаром, Маркесом. От этих аналогий португалец, однако, предпочитает открещиваться, утверждая, что лично его куда больше впечатляет Сервантес и Гоголь.
В середине января 2008 года писатель был госпитализирован в стационар, расположенный в двух километрах от его дома на острове Лансароте (Канарский архипелаг, Испания) в связи с осложнениями, возникшими после воспаления лёгких. По словам жены писателя, журналистки Пилар дель Рио, особых оснований для беспокойства нет.
Автобиография.
Я родился в семье безземельных крестьян в Азиньязи, маленьком поселке провинции Рибатежу, на правом берегу реки Алмонда приблизительно в сотне километрах к северо-востоку от Лиссабона. Мои родители — Жозе де Суза и Мария де Пиадеда. Жозе де Суза могло стать моим именем, если бы не регистратор, по собственной инициативе приписавший прозвище, по которому семья моего отца была известна в поселке — Сарамаго. Я должен отметить, что saramago это дикое травяное растение, листья которого в те времена бедняки употребляли в пищу. До тех пор, пока мне не исполнилось семь и мне нужно было представить документ, удостоверяющий личность, для начальной школы, я не понимал, что моим полным именем было Жозе де Суза Сарамаго…
Как бы то ни было, это не единственная идентификационная проблема, на которую я был обречен при рождении. Несмотря на то, что я вошел в этот мир 16 ноября 1922 года, мои официальные документы указывают, что я родился на два дня позже — 18 числа. Именно благодаря этому мелкому мошенничеству моя семья избежала уплаты штрафа за несвоевременную юридическую регистрацию моего рождения.
Может из-за того, что служил на Первой мировой войне во Франции солдатом артиллерии и знал другую среду, чем та, что окружала наш поселок, мой отец решился в 1924 году оставить фермерское хозяйство и перебраться с семьей в Лиссабон, где он начал как полисмен, для коей работы требовалось не больше «литературных навыков» (распространенное тогда выражение), чем чтение, письмо и счет.
Спустя несколько месяцев после заселения в столицу умер мой брат Франциско, который был на два года старше меня. Хотя уровень нашей жизни слегка улучшился после переезда, мы никогда не рассчитывали стать богатыми.
![]() |
Мне было уже 13 или 14, когда мы переехали, наконец, в наш собственный, но очень крошечный дом: до этого мы жили, разделяя жилье с другими семьями. В течение всего этого времени и до тех пор, пока не достиг совершеннолетия, я проводил частые и обычно довольно продолжительные периоды времени в деревне с родителями моей мамы — Жеронимо Меирино и Джозефой Кайксинхой. |
Я был хорошим учеником в начальной школе: во втором классе писал без единой ошибки, и третий и четвертый классы были пройдены за один год. Затем я перешел в среднюю школу, где отучился два года с превосходными оценками за первый год и не такими хорошими за второй, но был горячо любим одноклассниками и учителями и даже был избран (мне тогда было 12) казначеем Студенческого Союза… Между тем мои родители пришли к выводу, что из-за отсутствия средств они не могут обеспечивать мое обучение в средней школе. Единственной альтернативой было пойти в техникум. Так и получилось: в течение пяти лет я учился на автослесаря. Как ни удивительно, но программа обучения в то время, несмотря на технический уклон, включала в себя базовый французский и литературу. Поскольку у меня дома не было книжек (собственные книги, самостоятельно приобретенные, правда, на деньги, одолженные у друзей, появились у меня только в 19 лет), учебники на португальском языке с их «антологическим» характером были тем, что открыло для меня двери в литературный мир, даже сейчас я могу пересдать поэзию, изучаемую в ту отдаленную эпоху. Завершив курс, я два года проработал слесарем-механиком в мастерской по ремонту машин. К тому времени я уже стал частым посетителем, общественной библиотеки в Лиссабоне, открытой в вечерние часы. И именно там, без иной помощи или руководства, кроме собственного любопытства и желания знать, развивался и очищался мой вкус к чтению.
Когда я женился в 1944 году, то уже сменил работу. Я теперь работал в «Обслуживании Социального обеспечения» в качестве административного общественного служащего. Моя жена, Илда Рейс, тогда машинистка в железнодорожной компании, стала много лет спустя одной из наиболее важных португальских граверов. Она умерла в 1998 году. В 1947 — год рождения моего единственного ребенка — Виоланты, я опубликовал свою первую книгу, роман, мной самим озаглавленный как «Вдова», но по редакционным причинам вышедший как «Земля греха». Я написал другой роман — «Небесный свет», до сих пор не опубликованный и начал еще один, но не написал и нескольких первых страниц: его название должно было быть «Мед и злоба» или, возможно, «Луис, сын Тадеуса»… вопрос решился, когда я оставил проект: мне стало совершенно ясно, что ничего стоящего я в нем не скажу. В течение 19 лет, до 1966 года, когда я собирался опубликовать «Os poemas possíveis», меня не было на португальской литературной сцене, где только очень немногие люди могли заметить мое отсутствие.
![]() |
По политическим причинам я стал безработным в 1949 году, но благодаря доброжелательности прежнего учителя из техникума сумел найти работу в металлургической компании, где тот был управляющим. |
В конце 1950-х я начал работу в издательстве «Estudios Cor» управляющим производством, таким образом вернувшись, но не как автор, в мир букв, который бросил за несколько лет до этого. Такой новый вид деятельности позволил мне завести знакомства и дружбу с некоторыми наиболее важными португальскими писателями того времени. В 1955 году, чтобы улучшить семейный бюджет, но также потому, что мне это нравилось, я стал проводить часть моего свободного времени за переводами, занятие, которое продлится до 1981 года: Колетт (Габриель Сидони), Пер Лагерквист (Фабиан), Жан Кассу, Мопассан, Боннард, Толстой, Шарль Бодлер, Этьен Баллибар, Никос Пулантцас, Раймонд Байер — вот некоторые из авторов, которых я переводил. Между маем 1967-го и ноябрем 1968-го помимо работы с переводами я занимался литературной критикой. Тем временем в 1966 я опубликовал сборник стихов «Os poemas possíveis», ознаменовавший мое возвращение в литературу. После этого в 1970 другая книга поэзии «Provavelmente alegria» и сразу же вслед за ней в 1971 и 1973 годах соответственно под названиями «Deste mundo e do outro» и «A bagagem do viajante» — две коллекции газетных статей, которые критики воспринимали как полное признание моих поздних работ. После развода в 1970 году я начал отношения, длившиеся до 1986 года, с португальской писательницей Изабель де Нобрега.
В 1974 году были опубликованы мои статьи под названием «As opiniões que o DL teve». В апреле 1975-го я стал представителем директора утренней газеты «Diário de Nóticias» пост этот я занимал до того ноября, когда был уволен из-за изменений, вызванных военно-политическим удачным ходом 25-го ноября, который блокировал революционный процесс. Две книги запечатлели эту эпоху: «O ano de 1993» — большая поэма, опубликованная в 1975-м, которую некоторые критики рассматривают как предшественник работ, которые два года спустя стали появляться начиная с романа «Manual de pintura e caligrafia» и, под названием «Заметки», политические статьи, которые я издал в газете, в которой был директором.
Покинув издательство в конце 1971 года, следующие два года я проработал в вечерней газете «Diário de Lisboa» в должности руководителя культурного приложения и редактора.
Вновь безработный, поглощаемый мыслями о политической ситуации, в коей мы оказались, без малейшей возможности найти работу, я решил посвятить себя литературе: это было самое время узнать — чего я стою как писатель. В начале 1976 года я поселился на несколько недель в Лавре, деревенском поселке в провинции Алентежо. Это был тот период исследования, наблюдения и поиска тона, приведший в 1980-м году к роману «Поднявшийся с земли», в котором зародился стиль повествования, характеризующий мои романы. Тем временем, в 1978 году я опубликовал коллекцию коротких рассказов «Objecto quase»; в 1979 пьесу «A noite» и после этого, за несколько месяцев до «Поднявшийся», новую пьесу «Que farei com este livro?». За исключением другой пьесы, озаглавленной «A segunda vida de Francisco de Assis» и опубликованной в 1987-м, 1980-е прошли под эгидой романов: «Воспоминания о монастыре» (1982), «Год смерти Риккардо Рейса» (1984), «Каменный плот» (1986), «História do cerco de Lisboa» (1989). В 1986-м я встретил испанскую журналистку Пилар дел Рио. Мы поженились в 1988 году.
![]() |
В результате цензуры на «Евангелие от Иисуса» (1991) португальское правительство наложило вето на продвижение романа на соискание «Европейской Литературной Премии» под предлогом, что книга оскорбительна для католической церкви, поэтому моя жена и я переехали на остров Ланзарот на Канарском архипелаге. В начале того года я опубликовал пьесу «In Nomine Dei», написанную в Лиссабоне, по которой была поставлена опера «Divara» с музыкой итальянского композитора Азио Корхи, впервые поставленная в городе Мюнстер (Германия) в 1993 году. Это была не первая совместная работа с Корхи, ему также принадлежит музыка к опере из романа «Воспоминания о монастыре», поставленной в Милане в 1990 году. |
В 1993 году я начал вести дневник, и уже написаны пять томов. В 1995-м я написал роман «Слепота», а в 1997 году «Todos os nomes». В 1995 году я был награжден «Camões Prize», а в 1998-м Нобелевской премией в области литературы «за работы, которые, используя притчи, подкрепленные воображением, состраданием и иронией, дают возможность понять иллюзорную реальность».
Жозе Сарамаго умер 18 июня 2010 года на острове Лансароте. Ему было 87 лет.
Ж. Сарамаго. Интервью по случаю выхода романа «Прозрение» [L'Humanite, 19.10.2006]
![]() |
– Ваш роман предстает как некая политическая притча, смысл которой поначалу ясен, однако перестает быть таким, когда начинаешь над ним размышлять. Зачем, столкнувшись с потоком пустых бюллетеней, отвечать настолько же радикально? – Я мог бы сказать, что если правительство остановится немного и подумает над тем, что произошло, то романов больше бы не было. Если исходная, выдуманная мной ситуация, когда четыре пятых населения ни за кого не голосуют, в высшей степени невероятна, то ответ правительства репрессиями на эту непредвиденную и не поддающуюся контролю ситуацию, к сожалению, имеет еще меньшее значение. Было бы хорошо, если бы правительство после такого итога сказало: «вы правы, демократия плохо работает, мы подумаем», – но еще более неправдоподобно, чтобы 80% голосующих вышли из дома в 4 часа дня для того, чтобы бросить в урну пустой бюллетень. В книге реакция правительства избыточна, однако она позволяет лучше понять происходящее. В мой замысел входило задать вопрос: «Что это за неприкасаемая статуя, именуемая демократией? Как она работает? В чем ее польза? Почему люди соглашаются играть по правилам, которые подтасованы? Что бы с ними случилось, если бы они вдруг пришли в сознание?» |
– Что удивляет, так это то, что люди могли бы протестовать или отказаться от голосования. А в книге они заявляют: мы отказываемся выражать свое мнение.
– Пустые бюллетени – это не отказ от выражения мнения, каким является неучастие в голосовании. Это констатация того факта, что предложенный выбор неочевиден и что, фактически, между A, B и C нет никакой реальной разницы. Между консерваторами и социалистами, например. Я знаю, что это не одно и то же. Но где находится эта разница для коммуниста вроде меня, утверждающего, что подлинная власть – экономическая? Нас подвергают социальной анестезии, которая вводит в ряд абсурдных справедливые и необходимые задачи вроде обеспечения полной рабочей занятости. Поэтому реакция населения, в конечном счете, совершенно логична. Я признаю, что этот город немного идилличен. Но стоит только принять эту выдуманную мной ситуацию за точку отправления, как все приходит в строгую связь друг с другом, подчиняясь причинно-следственной логике, как движение часовой стрелки.
– Это особенно заметно в первой части романа, где действие начинается с безостановочного обмена репликами, как будто все подчинено воле языка.
– Только того языка, который больше не подходит для ситуации, который наполняется пустотой и принадлежит минувшим временам.
– Аналогичная ситуация с масс-медиа, которые отчаянно пытаются соответствовать совершенно ускользающей от них действительности.
– Знаете, я думаю, что это достаточно достоверный портрет происходящего. И это действительно происходит с нами.
– В своих книгах вы говорите об этом тоном, который пронзает иронией, хотя ситуация трагична. Должно быть, вам доставило удовольствие изображение совета министров, оказавшееся более верным, чем оно является на самом деле.
– Я не знаю, о чем в действительности говорят в совете министров и каким образом. Но когда улавливаешь определенный тон, некую манеру, думаю, можно оказаться правдивым. Иными словами, я думаю, что господин Ширак говорит, как президент моей республики.
– А аргументы более уравновешенных людей, находящихся в том же лагере, министров культуры и юстиции, просто-напросто игнорируются.
– Не нужно забираться так высоко. Если журналисты, писатели и философы говорят, что министры – это политические комиссары, или что глобализация – это империализм, то эти заявления, с которыми можно не соглашаться, все же заслуживают ответа.
– Ближе к середине книга движется в сторону полицейского или шпионского романа, причем вновь возникает связь со «Слепотой».
– Это не входило в мой замысел сначала. «Прозрение» не является продолжением «Слепоты», в которой действие происходит за четыре года до описанных событий и рисует эпидемию политической слепоты. Там я буквально поймал эту слепоту за руку, показав, что она является причиной того зла, жертвой которого становится общество. Эпидемия «прозрения» в каком-то смысле компенсация. Но органического родства между двумя произведениями нет, хотя и есть неизбежная связь. Следовало подчеркнуть образ центрального персонажа, а также центральной героини, которая единственная не ослепла и в каком-то смысле приняла на себя всю тяжесть участи, постигшей мир, и которую можно вновь увидеть в центре нового романа.
– Вывод из всего не очень оптимистичный.
– Он сложный. Строй торжествует, но он показывает, что хрупок, потому что на более высоком уровне его представители уязвимы и могут быть поражены прозрением. Я думаю, что ничто не окончательно. Впрочем, напомню вам эпиграф к книге: «Пора выть, говорит собака». Думаю, что и для нас настало время выть. В этом есть пессимизм, но нет безнадежности. И, главное, нет предрешенности. Вопрос остается без ответа. Что будет с этим городом?
– Ждем следующей книги, чтобы это узнать.
– Не знаю. Эта книга и так уже довольно политична. Если я напишу продолжение, это будет уже манифест.
– Однако вы пишете о выдуманных событиях, вы можете найти героев, которые возьмут дело в руки в новой книге.
– Этого никогда не знаешь. Есть много героев, которых я хотел бы видеть по-прежнему живущими и действующими. Мусорщиков, отказывающихся участвовать в подстроенной полицией забастовке, женщин. Если будет время…
– Фактически, вы следуете традиции философской сказки.
– Разумеется. Я люблю живость Вольтера, но также и беспощадность Свифта, и особенно – хотя мы уже выходим за пределы художественной литературы – ироническую глубину Монтеня.
– Как вашу книгу встретили в Португалии?
– Самым образцовым способом – практически полным непониманием. За небольшим исключением, критики и политики восприняли ее как коммунистический памфлет, в котором коммунист, «виня во всем демократию, открывает свое истинное лицо». В случае читателей реакция была более тонкой и разнообразной: большая часть поняла, чего я хочу, а именно определить, что же нам следует называть демократией.
Перевел с французского С. В. Сиротин Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Источник: L’Humanité (19.10.2006), блог Changement de société, (электронная версия).
Книги Жозе Сарамаго в Отделе обслуживания ЦГБ им. Горького:
![]() |
Сарамаго, Ж. |
![]() |
Сарамаго, Ж. Воспоминания о монастыре [Текст] : роман / Ж. Сарамаго. - М. : ЭКСМО ; СПб. : Домино, 2008. - 416 с. - (Интеллектуальный бестселлер). - ISBN 978-5-699-25385-2 «Воспоминания о монастыре» принято сравнивать с выпущенным в то же время «Именем розы» Умберто Эко; роман Сарамаго также был переведен на десятки языков и стал международным бестселлером, более того — именно за него в 1998 году Сарамаго получил Нобелевскую премию. На фоне средневековой Португалии разворачивается эпическая история любви Бальтазара Семь Солнц и Блимунды Семь Лун, «ибо давно сказано: где есть солнце, должна быть луна, потому что только гармоничное сочетание того и другого, именуемое любовью, делает нашу землю пригодной для обитания». |
![]() |
Сарамаго, Ж. Перебои в смерти [Текст] : роман / Ж. Сарамаго. - М. : ЭКСМО ; СПб. : Домино, 2008. - 256 с. - (Интеллектуальный бестселлер). - ISBN 978-5-699-26360-8 В стране, оставшейся неназванной, происходит нечто невиданное с начала времен. Смерть решает прервать свои неустанные труды — и люди просто перестают умирать. Отныне их судьба — жить вечно. Эйфория населения сменяется отчаянием, все принимаются изыскивать способы покончить с таким невыносимым положением. И вот, когда страна оказывается на пороге войны и хаоса, в игру вступает сама смерть — и меняет правила. Но есть один человек, который отказывается им подчиниться... |
![]() |
Сарамаго, Ж. |
![]() |
Сарамаго, Ж. Поднявшийся с земли [Текст] : роман / Ж. Сарамаго. - М.: Махаон, 2002. - 384 с. - ISBN 5-18-000409-8 «С земли поднимаются колосья и деревья, поднимаются, мы знаем это, звери, которые бегают по полям, птицы, которые летают над ними. Поднимаются люди со своими надеждами. Как колосья пшеницы или цветок, может подняться и книга. Как птица, как знамя...» — писал в послесловии к этой книге лауреат Нобелевской премии Жозе Сарамаго. |