10 июля 2010 года исполнилось 105 лет со дня рождения Льва Кассиля.Для многих Лев Кассиль — автор повестей «Кондуит» (1930) и «Швамбрания». «Швамбрания» была впервые опубликована— отдельным изданием— в 1933 году. Под одной обложкой и под одним названием эти повести вышли лишь в 1935. Но прочли и полюбили «Швамбранию» (да как полюбили!!!) раньше — уже с момента первой публикации.
В автобиографии Кассиль писал:
«Не стоит обижаться на читателя, если он не твердо заучил фамилию автора. В фамилии какой толк?.. Важнее, чтобы он запомнил книгу.
Как-то я, ожидая начала киносеанса, сидел на скамейке у одного из перекрестков больших аллей столичного Парка культуры и отдыха имени Горького. Сидел, читал газету. Солнце светило из-за спины. И вдруг оттуда наползли две тени. Одна длинная, другая покороче. Не оглядываясь, я пригласил:
- Ну что вы там хоронитесь на задворках? Заходите с парадного крыльца.
Передо мной появились две школьницы. Коротенькая сказала:
- Здравствуйте. Мы вас знаем.
- Очень хорошо. И откуда вы меня знаете? Тут вдруг обе смешались — по-видимому, забыли, как меня величают.
- Вы... этот... — пробормотала высокая. — Вы... Кондуит.
- Коротенькая сердито дернула ее за юбку и поспешно поправила:
- Лев Кондуит!
- А сколько раз уже приходилось мне при встречах где-нибудь в школе слышать:
- Здравствуйте, Лев Швамбраныч!»
Что такое Швамбрания? Например, планета: 22 марта 1977 года астроном Н.С. Черных назвал открытую им планету № 2149 Швамбранией.
«Любимой книгой нашей была в то время «Греческие мифы» Шваба. Мы решили назвать свою страну «Швабранией». Но это напоминало швабру, которой моют полы. Тогда мы вставили для благозвучия букву «м», и страна наша стала называться Швамбрания, а мы – швамбранами», — так писал сам Лев Кассиль о стране, которая сделала его знаменитым.
В придуманной стране Швамбрания живут мальчики – Ося и Леля. В фантазийной стране происходит все то же, что и в стране взаправдашней: погромы, игра в лапту, святки, революция, новое строительство, новое творчество.
А начиналась Швамбрания с «Кондуита». «Я в то время был уже очеркистом центральных “Известий”, входил в кружок литераторов, объединенных вокруг журнала «Новый Леф» и возглавляемых В. В. Маяковским, считал себя заправским “лефовцем”. Меня не очень-то еще интересовали проблемы детской литературы. Правда после опубликования Маяковским в его журнале отрывков из моей первой повести «Кондуит», тогда еще далеко не дописанной, Сергей Михайлович Третьяков и его жена Ольга Викторовна, уже связали меня с «Пионером», передав очень теплое и настойчивое приглашение Ивантера (в те годы он заведовал редакцией «Пионера». – Ред.). Я бы, возможно, и не спешил откликнуться на него, если бы Маяковский, выслушав меня, не посоветовал убежденно:
- Идите, Кассильчик, непременно идите. Там очень хорошие люди работают и интересное дело делают…
Словом, получилось так, что «Кондуит» свой я дописывал уже в “Пионере”«, — напишет Кассиль.
Надо сказать, что некоторые письма Кассиль иронически подписывал «ЛЕФ Кассиль» даже после того, когда с ЛЕФом разошелся.
Маршак, с которым Кассиль познакомился в начале тридцатых, сказал ему: «Вы можете, Вы должны писать для детей! Я чувствую, Вы их, верно, любите. Так добивайтесь взаимности. Это же такое редкое счастье!». В 1934 Маршак с трибуны Первого съезда писателей дал высокую оценку «Швамбрании», сказав позже Кассилю: «Ты иногда работаешь, как способный. А я хочу, чтобы ты всегда стремился писать только как талантливый. Способных много. А талант – это уже счастье не частое».
Кассиль писал талантливо о юных героях Великой Отечественной и о главных качествах обыкновенных мальчишек, о настоящих спортсменах и о придуманных им странах.
В автоэпитафии Лев Кассиль написал:
Он открывал детям страны,
Которых на свете нет.
Уча любить ту землю,
Что была ему дороже всего на свете.
Однажды Кассиль написал о себе, молодом: «Я, в то время привыкший к состоянию постоянной обороны от торопливого редакторского карандаша в ежедневной журналистской работе, перенес этот страх и ревнивое чувство самозащиты и на работу в литературе для детей».
В своей автобиографии Кассиль писал: «Мне думается, что автобиография писателя может быть им вполне законно оборвана на тех книгах или моментах его жизни, которые он сам считает в какой-то мере определяющими его литературную судьбу. Остановлюсь, пожалуй, тут и я.
Конечно, можно было бы еще рассказать, например, о спортивном романе «Вратарь Республики» (1937), о «Черемыше, брате героя» (1938), о «Дорогих моих мальчишках» (1944), о книге «Маяковский — сам» (1940), о большой повести «Великое противостояние» (первая часть которой вышла в свет за несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны и была продиктована тревожным ощущением надвигавшейся грозы, а вторая — «Свет Москвы» — появилась в печати к 800-летнему юбилею столицы в 1947 году и получила первую премию на конкурсе Министерства просвещения РСФСР), Следовало бы, конечно, остановиться на документальной повести «Улица младшего сына» (написанной в 1949 году в содружестве с журналистом М. Поляновским). Она была удостоена Государственной премии.
Надо было бы, вероятно, упомянуть и о повести «Ранний восход» (1953), в которой я стремился продолжить рассказ о слиянии двух наиболее для меня дорогих и важных черт в душевном облике молодого поколения — начал творческого и героического. Таким же родным, как и Володя Дубинин, стал для меня непридуманный, живший на самом деле и тоже безвременно погибший маленький, но феноменально одаренный художник Коля Дмитриев.
Можно было бы рассказать еще о многих поездках и путешествиях, о ряде замечательных встреч, о незабываемых часах, проведенных у Алексея Максимовича Горького, о свидании с Роменом Ролланом, сказавшим мне очень дорогие и важные слова про «Швамбранию» и некоторые мои рассказы.
Надо было бы, возможно, рассказать кое-что и о корреспондентской работе во время войны на сухопутных фронтах и в Заполярном флоте. И о многолетней работе у радиомикрофона, за которую я удостоен звания и знака «Почетный радист СССР»: о передачах с Красной площади и «Под часами с кукушкой» за «Круглым столом», радиопредседателем которого я был довольно долго... И о наших новогодних елках в Колонном зале Дома союзов и в Большом Кремлевском дворце, где я в течение нескольких лет выполнял функции литературного деда-мороза. И о моих студентах в Литературном институте, где я стараюсь избавить начинающих от тех ошибок, без которых не обошлась моя собственная молодость.
И хорошо было бы, наверное, вспомнить о послевоенном плавании на кораблях нашего флота вокруг Европы летом 1946 года — об этом и была написана для ребят книжка «Далеко в море», а в 1947 году, вместе с моим спутником Сергеем Михалковым, книга для взрослых — «Европа слева». И о другом плавании, когда Европа была справа... И об увлекательной поездке в Италию на Белую Олимпиаду в Доломитовых Альпах, на VII Зимние Олимпийские игры в Кортина д'Ампеццо, после чего я смог завершить, наконец, долго писавшийся спортивно-приключенческий роман «Ход Белой Королевы» (1956)... И о зимних Олимпийских играх в Скво-Вэлли, в горах Сьерра-Невады, и о Белой Олимпиаде на тирольских кручах в Инсбруке, и об олимпиадах в Риме и Токио, где я работал специальным корреспондентом. Не мешало бы сообщить о поездке «с Маяковским» по Италии в 1958 году, когда довелось поколесить от Сицилии до Генуи, рассказывая о поэте в Палермо, Неаполе, Риме, Равенне, Милане, Альфонсине и т. д.
Стоило бы, пожалуй, сказать о книжке «Дело вкуса» (1958), которой я на основании 20-летнего опыта публичных бесед с молодежью на эти темы рискнул вторгнуться в сферу эстетического воспитания, борьбы с пошлостью, мещанством, безвкусицей... И хорошо было бы назвать нелегко давшуюся мне книжку «Про жизнь совсем хорошую» (1959), где я попытался заглянуть в коммунистическое будущее и помечтать о завтрашнем нашем дне вместе с моими читателями, которые своими письмами и надоумили меня написать об этом.
Под конец, по всей вероятности, законно было бы назвать роман «Чаша гладиатора» (1961), роман с приключениями, переживаниями и путешествиями, и маленькую повесть «Будьте готовы, Ваше высочество!», в которой я «открыл» для себя и читателей третью, после Швамбрании и Синегории, страну — Джунгахору.
Но я позволю себе лишь хитро упомянуть обо всем этом: боюсь, что, говоря подробнее, можно утратить спасительное чувство юмора, без которого трезво смотрящий на вещи человек не рискнет говорить о себе. И потому предпочитаю, чтобы вразумительнее и подробнее про все вышеупомянутое писал бы кто-нибудь другой...»
http://www.tvkultura.ru/news.html?id=51084&cid=54
Что такое Швамбрания? Например, планета: 22 марта 1977 года астроном Н.С. Черных назвал открытую им планету № 2149 Швамбранией.
«Любимой книгой нашей была в то время «Греческие мифы» Шваба. Мы решили назвать свою страну «Швабранией». Но это напоминало швабру, которой моют полы. Тогда мы вставили для благозвучия букву «м», и страна наша стала называться Швамбрания, а мы – швамбранами», — так писал сам Лев Кассиль о стране, которая сделала его знаменитым.
В придуманной стране Швамбрания живут мальчики – Ося и Леля. В фантазийной стране происходит все то же, что и в стране взаправдашней: погромы, игра в лапту, святки, революция, новое строительство, новое творчество.
А начиналась Швамбрания с «Кондуита». «Я в то время был уже очеркистом центральных “Известий”, входил в кружок литераторов, объединенных вокруг журнала «Новый Леф» и возглавляемых В. В. Маяковским, считал себя заправским “лефовцем”. Меня не очень-то еще интересовали проблемы детской литературы. Правда после опубликования Маяковским в его журнале отрывков из моей первой повести «Кондуит», тогда еще далеко не дописанной, Сергей Михайлович Третьяков и его жена Ольга Викторовна, уже связали меня с «Пионером», передав очень теплое и настойчивое приглашение Ивантера (в те годы он заведовал редакцией «Пионера». – Ред.). Я бы, возможно, и не спешил откликнуться на него, если бы Маяковский, выслушав меня, не посоветовал убежденно:
- Идите, Кассильчик, непременно идите. Там очень хорошие люди работают и интересное дело делают…
Словом, получилось так, что «Кондуит» свой я дописывал уже в “Пионере”«, — напишет Кассиль.
Надо сказать, что некоторые письма Кассиль иронически подписывал «ЛЕФ Кассиль» даже после того, когда с ЛЕФом разошелся.
Маршак, с которым Кассиль познакомился в начале тридцатых, сказал ему: «Вы можете, Вы должны писать для детей! Я чувствую, Вы их, верно, любите. Так добивайтесь взаимности. Это же такое редкое счастье!». В 1934 Маршак с трибуны Первого съезда писателей дал высокую оценку «Швамбрании», сказав позже Кассилю: «Ты иногда работаешь, как способный. А я хочу, чтобы ты всегда стремился писать только как талантливый. Способных много. А талант – это уже счастье не частое».
Кассиль писал талантливо о юных героях Великой Отечественной и о главных качествах обыкновенных мальчишек, о настоящих спортсменах и о придуманных им странах.
В автоэпитафии Лев Кассиль написал:
Он открывал детям страны,
Которых на свете нет.
Уча любить ту землю,
Что была ему дороже всего на свете.
Однажды Кассиль написал о себе, молодом: «Я, в то время привыкший к состоянию постоянной обороны от торопливого редакторского карандаша в ежедневной журналистской работе, перенес этот страх и ревнивое чувство самозащиты и на работу в литературе для детей».
В своей автобиографии Кассиль писал: «Мне думается, что автобиография писателя может быть им вполне законно оборвана на тех книгах или моментах его жизни, которые он сам считает в какой-то мере определяющими его литературную судьбу. Остановлюсь, пожалуй, тут и я.
Конечно, можно было бы еще рассказать, например, о спортивном романе «Вратарь Республики» (1937), о «Черемыше, брате героя» (1938), о «Дорогих моих мальчишках» (1944), о книге «Маяковский — сам» (1940), о большой повести «Великое противостояние» (первая часть которой вышла в свет за несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны и была продиктована тревожным ощущением надвигавшейся грозы, а вторая — «Свет Москвы» — появилась в печати к 800-летнему юбилею столицы в 1947 году и получила первую премию на конкурсе Министерства просвещения РСФСР), Следовало бы, конечно, остановиться на документальной повести «Улица младшего сына» (написанной в 1949 году в содружестве с журналистом М. Поляновским). Она была удостоена Государственной премии.
Надо было бы, вероятно, упомянуть и о повести «Ранний восход» (1953), в которой я стремился продолжить рассказ о слиянии двух наиболее для меня дорогих и важных черт в душевном облике молодого поколения — начал творческого и героического. Таким же родным, как и Володя Дубинин, стал для меня непридуманный, живший на самом деле и тоже безвременно погибший маленький, но феноменально одаренный художник Коля Дмитриев.
Можно было бы рассказать еще о многих поездках и путешествиях, о ряде замечательных встреч, о незабываемых часах, проведенных у Алексея Максимовича Горького, о свидании с Роменом Ролланом, сказавшим мне очень дорогие и важные слова про «Швамбранию» и некоторые мои рассказы.
Надо было бы, возможно, рассказать кое-что и о корреспондентской работе во время войны на сухопутных фронтах и в Заполярном флоте. И о многолетней работе у радиомикрофона, за которую я удостоен звания и знака «Почетный радист СССР»: о передачах с Красной площади и «Под часами с кукушкой» за «Круглым столом», радиопредседателем которого я был довольно долго... И о наших новогодних елках в Колонном зале Дома союзов и в Большом Кремлевском дворце, где я в течение нескольких лет выполнял функции литературного деда-мороза. И о моих студентах в Литературном институте, где я стараюсь избавить начинающих от тех ошибок, без которых не обошлась моя собственная молодость.
И хорошо было бы, наверное, вспомнить о послевоенном плавании на кораблях нашего флота вокруг Европы летом 1946 года — об этом и была написана для ребят книжка «Далеко в море», а в 1947 году, вместе с моим спутником Сергеем Михалковым, книга для взрослых — «Европа слева». И о другом плавании, когда Европа была справа... И об увлекательной поездке в Италию на Белую Олимпиаду в Доломитовых Альпах, на VII Зимние Олимпийские игры в Кортина д'Ампеццо, после чего я смог завершить, наконец, долго писавшийся спортивно-приключенческий роман «Ход Белой Королевы» (1956)... И о зимних Олимпийских играх в Скво-Вэлли, в горах Сьерра-Невады, и о Белой Олимпиаде на тирольских кручах в Инсбруке, и об олимпиадах в Риме и Токио, где я работал специальным корреспондентом. Не мешало бы сообщить о поездке «с Маяковским» по Италии в 1958 году, когда довелось поколесить от Сицилии до Генуи, рассказывая о поэте в Палермо, Неаполе, Риме, Равенне, Милане, Альфонсине и т. д.
Стоило бы, пожалуй, сказать о книжке «Дело вкуса» (1958), которой я на основании 20-летнего опыта публичных бесед с молодежью на эти темы рискнул вторгнуться в сферу эстетического воспитания, борьбы с пошлостью, мещанством, безвкусицей... И хорошо было бы назвать нелегко давшуюся мне книжку «Про жизнь совсем хорошую» (1959), где я попытался заглянуть в коммунистическое будущее и помечтать о завтрашнем нашем дне вместе с моими читателями, которые своими письмами и надоумили меня написать об этом.
Под конец, по всей вероятности, законно было бы назвать роман «Чаша гладиатора» (1961), роман с приключениями, переживаниями и путешествиями, и маленькую повесть «Будьте готовы, Ваше высочество!», в которой я «открыл» для себя и читателей третью, после Швамбрании и Синегории, страну — Джунгахору.
Но я позволю себе лишь хитро упомянуть обо всем этом: боюсь, что, говоря подробнее, можно утратить спасительное чувство юмора, без которого трезво смотрящий на вещи человек не рискнет говорить о себе. И потому предпочитаю, чтобы вразумительнее и подробнее про все вышеупомянутое писал бы кто-нибудь другой...»
http://www.tvkultura.ru/news.html?id=51084&cid=54
