Оказывается, есть такие – новые деревенщики. Так их и называют. Не то чтобы они были в восторге от этого запылившегося в архивах толстых литжурналов подлежащего, но, кажется, уже смирились. В конце концов, их предшественники – Белов, Распутин, Астафьев тоже нет-нет да раздражались, когда их представляли деревенщиками, но и они махнули рукой: не все ли равно, какие ярлыки вешают критики и журналисты, главное, что читатели называют любимыми, родненькими. Своими.
С уходом каждого из этих богатырей русской литературы, которым под силу было отменять проекты по повороту рек, журналисты и критики торопились написать – все, теперь деревенской прозе крышка. Но не тут-то было, всегда находились те, кто говорил – постойте, товарищи, еще живы те, в чьих руках алеет знамя Матеры, еще отражает солнце купол церквушки под беловской Тимонихой. А значит, похороны деревенской литературы преждевременны.
Десятки писателей, сравнительно молодых, все эти годы шли на маяк по имени Матера, и когда дошли, то спокойно и деловито, со знанием дела, стали возводить мосты. И надо же, эти мосты оказались востребованы. Кто-то, может быть, удивится, но книги новых деревенщиков читатели в районных и сельских библиотеках отрывают с руками, некоторые произведения ходят в самиздате, по многим рассказам и повестям ставятся спектакли.
– Почему же о вас не знают в столицах? Почему ваши книги не издают большие издательства? И почему вас не показывают телеканалы? – спросили у представителей новых деревенщиков в Доме Ростовых. Именно там по приглашению Ассоциации союзов писателей и издателей России (АСПИР) писатели из новой волны деревенской прозы собрались, чтобы поговорить о насущном и озвучить свой манифест.
– Это не к нам вопрос, а к издателям и телеканалам. Возможно, дело в стереотипах, ведь до сих пор многие думают, что мы пишем о старухах в платочках, которые доживают свой век в заброшенных деревнях.
Стереотипов по поводу деревенщиков, на самом деле, достаточно. Главный из них – что пишут они только о деревне. Но опять же, и это не ново. Слышали эти байки о себе все те же Распутин, Белов, Астафьев, Шукшин, Абрамов, слышали и уставали повторять – не о деревне мы, а о целостности русского человека, о русском мире. И не нарост мы на русской культуре, не заноза и не чей-то выкидыш, мы и есть русская литература.
И еще так говорили – не из деревенских очерков мы вышли, как записано в энциклопедиях, наша почва – это Пушкин, Некрасов, Тургенев, Толстой, Чехов, Бунин…
Одни, умные и начитанные, с ними соглашались.
Другие, не менее умные и не менее начитанные, пытались спорить.
Но точно никто не мог пройти мимо. Потому что только совсем бестолковый и потерявший вкус к русскому слову критик мог игнорировать Ивана Африкановича с его конем Парменко, Егора Прокудина с его березками и белой заброшенной церковью на холме. Только совершенно глухой мог не расслышать треска сухого дерева, слизанного огнем на Матере, или гудка парохода на Пинеге.
Все эти образы, все эти герои – они в нас навсегда, как Онегин, как Герасим, как бунинские косцы, как Вишневый сад… Вертикаль выстроена годами и томами, и ее не сломать.
В этом смысле тем, кто сегодня называет себя продолжателями традиционной литературы, новыми деревенщиками, ходатаями за русского человека, гораздо тяжелее, чем Валентину Григорьевичу с Василием Ивановичем, современному писателю нужно опираться теперь не только на Вишневый сад, но и на Матеру. Это практически ловушка – и гением быть нельзя, и жалким подобием быть стыдно, а золотая середина – это всегда лишь где-то между, как вырваться на свободу и создать свой «Последний срок»? Как быть писателем в бестолковые времена, в которых даже Распутин с Беловым предпочли переквалифицироваться в публицисты, потому что нынче только в лоб, только граблями по душе.
Страсти, быть может, не хватает деревенщикам современным. Или всеобъемлющего взора. Или смелости. Или тех самых тиражей в сотни тысяч книг, которые мог себе позволить купить любой, вообще любой житель СССР. А может, времена пришли другие, душные, пустозвонные, но столь вызывающе громкие, что и колокольный звон уже никто не услышит. Причин можно назвать еще много, но факт останется один – современные деревенщики пока не прозвучали.
Вероятно, их манифест – это попытка взять слово, чтобы перекричать шум времени.
В Дом Ростовых было приглашено несколько писателей из так называемой новой волны деревенской прозы.
Одна из них – Наталья Мелехина. Я настоятельно рекомендую обратить внимание на этого автора. Человек сильной судьбы и не менее сильного слова. Родилась в вологодской деревне, после школы отправилась учиться на филфак, играла в рок-группе. Потом болезнь, которая многое заставила переоценить. И в итоге – первые рассказы. Издание книги, премии, публикации в «Октябре», в «Нашем современнике», в «Сибирских огнях»… Ее самые узнаваемые и программные рассказы – «По заявкам сельчан», «Забывай как звали», «Что мы знаем о хлебе».
«По заявкам сельчан» – можно даже назвать программным рассказом всей новой волны деревенщиков. В первых абзацах там есть за что зацепиться критику: говорите, что вы не стереотипны, ну вот же опять вымершая деревня с единственным жителем, и тот заблудившийся в жизни мужик. Но тут появляется в рассказе сумасшедший, в русской литературной традиции все сумасшедшие, считай, юродивые. А это уже заявка на то, что автор начнет копать глубоко. И она действительно вбивает стальное лезвие в промерзлую землю. Юродивый оказывается замечательным певцом, причем поет чистым тенором. И тут уже мы вспоминаем не только тех самых бунинских «Косцов», но и бакенщика Егора из «Трали-Вали» Юрия Казакова, который тоже, по сути, был своего рода юродивым, и для которого песня была и молитвой, и покаянием, и признанием любви, и попыткой разбудить в себе человечность, вернее, вернуть себе дар быть человеком. Тут же мы вспоминаем и очерк Паустовского «Во глубине России», там тоже есть герой, который вдруг в переполненном человеческими душами поезде начинает петь. И Паустовский пишет: «У меня голос певца вызвал картину деревенского вечера, затянутого дымком далекого костра, вечерней зари над полями».
Вот откуда пришел юродивый тенор Натальи Мелехиной, проделав огромный путь в целый век, побывав и крестьянином, и бакенщиком, и колхозным счетоводом (пусть на деле у Паустовского певец окажется солистом Большого театра), он вынырнул из сугробов сумасшедшим. Вынырнул, чтобы одновременно и проститься с прошлой деревней, и в то же время вдохнуть в нее жизнь для новых поколений. Потому что благодаря его душераздирающей песне – а поет он на морозе в телефонную трубку, потому что кроме таксофона ничего в его селе не сохранилось – пробуждаются силы жить у того самого молодого еще мужика, застрявшего в безденежье и безнадеждье.
В Доме Ростовых от новых деревенщиков говорил также прозаик из Северодвинска Артем Попов, чьи герои и героини – все те же деревенские чудики и юродивые, а еще библиотекари и художники, и просто Христовы люди – тоже не из воздуха родились. Это те, кого он знает лично, за кого готов сражаться словом, нежным и лиричным, как в «Избачихе», или нервным и жестким, как в «Бунте».
Артем, предваряя оглашение манифеста новых деревенщиков, высказал важную мысль, что современная деревенская проза – это тренд мировой. И в США, и в Китае, и в Корее, и в Японии есть свои деревенщики, которые также описывают сельский быт, также льют об умирающей деревне слезы и также хлопают в ладоши, когда деревня возрождается.
И также бьют кувалдой о рельсы, если природу начинают убивать технологии, удобрения, свалки… Одна из тем, которые новая волна деревенщиков собирается взять в разработку, это как раз проблемы экологии.
Еще один яркий представитель современной деревенской прозы – Анастасия Астафьева, дочь Виктора Петровича Астафьева. Человек, который по крови был обязан взвалить на себя эту ношу. Отец, вспоминает, конечно, противился – ни один нормальный человек писательской судьбы своему ребенку не пожелает.
Ася уже десять лет живет в деревне в Костромской области, ведет хозяйство, спасает сельские библиотеки, культурно просвещает сельчан. В свободное время пишет и издает книги. Ее визитная карточка – сборник рассказов «Для особого случая», из премиального списка «Ясной Поляны». О книге этой можно говорить долго, а можно все впечатления сформулировать в трех словах. «Это о любви». Звучит как попсовая банальность, но, по большому счету, банальность любить свою землю и верить в свое призвание – это то единственное, что всех нас спасает в непутевые времена.
И уже дочь говорит отцу – никаких последних поклонов русской деревне, жива она еще, и мы, деревенщики, живы. И вот наш манифест.
Символично, что манифест новых деревенщиков зачитала именно дочь Астафьева.
– И все же, – спрашивали пришедшие послушать деревенщиков читатели, – зачем вы нам сегодня нужны? Чтобы объяснять, что мы не проживем без деревни? Чтобы показывать, что такое целостный русский мир и кто есть русский человек?
Ответ прозвучал незамедлительно.
– Наше время и наш мир так изранены, что нужны подорожники. Рано их записали в сорняки.
«Год Литературы» публикует «Манифест новой волны «деревенской» прозы» и приглашает к дискуссии участников современного литературного процесса. Свои мысли, замечания и пожелания присылайте в редакцию портала.
МАНИФЕСТ «НОВОЙ ВОЛНЫ ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЫ»
Современные писатели-деревенщики, кто они? Им около или чуть больше сорока. Имея деревенские корни, многие из них сейчас живут в городах (часто – вынужденно) и профессию имеют далекую от сельского хозяйства. Есть и те, кто родился и вырос в деревне, продолжает там жить. Есть те, кто оставил город и вернулся на родину праотцов, к земле, «к истокам». Но всем им присуще глубокое знание сельской жизни изнутри, со всеми её красотами и некрасивостями. И не важно – познавали они её наездами, бывая на каникулах, в отпуске, или никогда надолго не покидали родной избы и сельской улицы. Писателей-деревенщиков – и прошлых лет, и современных – отличает удивительная родовая память и чуткость к русской жизни в ее истинном многовековом понимании. Современные «деревенщики» отчасти наследуют традиции когорты «деревенщиков» 60-70-х – Белова, Распутина, Абрамова, Астафьева, Шукшина. Но важнейшим периодом в их человеческой, а затем и литературной судьбе стали 90-е годы, распад СССР и последующее тридцатилетие, когда они с болью в сердце следили за тем, как и чем выживало село «на изломе эпох». Теперь они же с тревогой вглядываются в будущее – какой станет деревня 21 века и кто будет её населять?
Именно это поколение, взрослевшее «на смене эпохи», пришло в русскую литературу и особенно громко заявило о себе в последнее десятилетие. Поколение писателей, вновь обратившихся к теме деревни, причем с позиций нового времени. Среди них: Андрей Антипин, Наталья Ключарёва, Алексей Шепелёв, Моше Шанин, Алексей Траньков, Ольга Гришаева, Игорь Корниенко, Анастасия Астафьева, Артём Попов, Наталья Мелёхина и другие. Факт смены поколений в так называемой «деревенской прозе» зафиксировали и отразили в своих статьях, докладах и рецензиях такие критики и филологи как Ольга Славникова, Андрей Пермяков, Андрей Петров и т.д.
Думаю, не ошибёмся, если назовём это течение современной литературы «Новой волной деревенской прозы». Однако «новая волна» несёт с собой и ряд острых вопросов, она способна породить многие философские споры как среди читателей и критиков, так и среди самих адептов этой «волны».
Первый из них: отношение к самому термину «деревенская проза». Как мы знаем, ряд классиков этого направления решительно не принимали его и считали оскорбительным. Среди них, прежде всего, родоначальник деревенской прозы Василий Белов. Таковым этот термин и был в их советские годы – уничижительным, родственным слову «деревенщина». Но в наши дни за словосочетанием «деревенская проза» стоят имена Валентина Распутина, Фёдора Абрамова, Виктора Астафьева, Василия Шукшина, самого Василия Белова, и вряд ли кто-нибудь вкладывает в слова «деревенская проза» оскорбительные смыслы. Тем не менее, возник этот термин случайно, действительно, с целью принизить писателей этого направления, и потому искажает понимание явления. И мы декларируем:
1) Деревенской прозы/деревенской поэзии как некой «прозы/поэзии деревенских людей о деревне» не существует. Направление, названное этими случайными насмешливыми словами, является естественным продолжением классического русского реализма, всегда внимательно относившегося к крестьянству и народной культуре, начиная от Александра Пушкина. Это направление не концентрируется только на проблематике деревни, его идейно-философское ядро гораздо глубже и шире и включает в себя все общечеловеческие вечные вопросы такие, как «человек и история», «любовь и смерть», «человек и Родина», «человек и государство», «свобода и выбор», «осознание национальной идентичности», «человек и Бог», а также широкий круг бытийной экзистенциальной проблематики и т.д. Именно поэтому произведения классиков т.н. «деревенской прозы» равно понятны как жителям городов, так и жителям села, именно поэтому они востребованы не только в России, но и переведены на многие языки мира. Мы не можем отменить бытование этого неуклюжего термина, но мы хотим вернуть ему истинное смысловое наполнение.
2) Условные новые «деревенщики» борются с многочисленными стереотипами, касающимися деревенской прозы. Когда начинаешь говорить об этих клише, одновременно получается, что перечисляешь и основные тенденции в развитии направления. Назовём их:
– стереотип первый: «“деревенщики”» не любят город».
Считается, что писатели, так или иначе обратившиеся к деревенской тематике, не любят заодно уж и заграницу. Конечно, это не так. Современные авторы не исключает ни городскую, ни «заграничную» тематику из своих текстов, даже если у них есть актуальные произведения о жизни села и наоборот. Если совсем недавно одной из самых востребованных тем была жизнь сельчанина/жителя райцентра, переехавшего в город, то теперь на авансцену выходит новая – горожане, возвращающиеся «к истокам», к земле и, порой, несущие с собой чуждые селу привычки и искажённые представления о крестьянском труде и быте;
– стереотип второй: «в деревне живут одни старики, и те скоро умрут».
В деревне сегодняшнего дня живут люди разных возрастов, потому что никакие старики в современном сельском хозяйстве работать не смогут, а агробизнес в России развивается, несмотря ни на что. Наши герои – сельчане и просто жители глубинки самого разного возраста: дети, молодёжь, взрослые люди и пенсионеры;
– стереотип третий: «из деревни все бегут».
Да, по статистике сельское население России сокращается (с 30% в 1980 году до 25% в 2020-м). На самом же деле массовый отток сельских жителей из деревень по тем же данным прекратился в 1989 году из-за остановки социальных лифтов. Переехать из деревни в город сейчас могут позволить себе немногие обеспеченные сельчане, и население сельской местности уменьшается не столько за счет переездов в город, сколько за счет естественной убыли населения. Среди молодёжи немало тех, кто совсем не хочет уезжать со своей «малой родины», мечтает жить и растить детей на природе. В связи с этим тема «покинутого» села сдвигается на периферию деревенской прозы как не самая актуальная для наших дней.
– стереотип четвертый: «деревенщикам» чуждо новаторство.
Все мы и сейчас прибегаем к творческим экспериментам и не откажемся от поисков новых средств художественной выразительности в будущем.
– стереотип пятый: «можно вывезти девушку из деревни, деревню из девушки – никогда».
Долгое время жизнь в деревне считалась едва ли не ущербной, а её жители – отсталыми, инертными, ленивыми, необразованными. И от такой жизни естественно хотелось сбежать. А город, горожане противопоставлялись им как прогрессивные и пассионарные. Но времена меняются. С обострением экологических проблем, на фоне политической напряжённости, экономических кризисов, перенаселения городов и падения качества пищевых продуктов, вопросы села и сельского хозяйства видятся уже под иным углом. Современная деревня не отторгает «прелестей цивилизации», если селу дать газ, водопровод, устойчивую мобильную связь и интернет, хорошие дороги, то при доступности всех перечисленных благ деревенская жизнь, жизнь на природе, в бытовом плане не только не будет отличаться от городской, но превысит её качеством. Наша задача привлечь внимание к нуждам села, к тому, как изменились и будут изменяться его жители, обострить социальный конфликт. Поэтому одной из основ для исследования в творчестве писателя-деревенщика были и будут социальные проблемы, беды и нужды простого человека («маленького человека»).
3) Наиболее перспективными темами и направлениями в деревенской прозе на ближайшие несколько лет мы видим:
– экологическая проблематика во всем её многообразии;
– конфликт капиталистического мира и урбанистического (глобалистского) мировоззрения, где все делается ради экономической выгоды, с традиционным крестьянским сознанием, ищущим единения и гармонии с родной землей и природой;
– в ближайшее время, на фоне проведения СВО, проблематика войны и мира будет только обостряться в самосознании деревенского сообщества, поскольку убыль мужского населения вследствие участия в боевых действиях больнее ударит по селу, нежели по городу не только в процентном соотношении, но, главное, в социальном плане: каждый работоспособный мужчина в сельской местности по-прежнему «на вес золота»;
– разнообразные вариации появятся в социальной тематике. Одна из самых ужасающих тем – высокая смертность молодых людей до 35 лет в деревне, а также низкий уровень жизни, отсутствие «социальных лифтов», в том числе в виде миграции людей в город. Всё это – последствия оптимизации здравоохранения и образования, укрупнения сельских поселений, происходящие от незнания руководящей верхушкой истинного положения дел на селе и непонимания нужд деревенского жителя;
– на периферию деревенской прозы отодвинется или вовсе исчезнет ностальгия по «Беловскому ладу», потому как к 2023 году мы должны с горечью признать, что практически не осталось ныне живущих людей, даже из старшего поколения, которые бы лично застали лад прежнего крестьянского мироустройства. Вместе с тем, будут появляться произведения, описывающие современный мир сельского жителя таким, каков он есть, без идеализации, но и не одной чёрной краской;
– неотъемлемой частью деревенской прозы останутся лирические мотивы любви к природе, философско-бытийные размышления и духовные поиски писателей. Как в городе, так и в деревне люди по-прежнему нуждаются в ответах на вечные вопросы о смысле и ценности жизни, о природе добра и зла, о вере и безверии и возможных исторических путях развития своей страны. Писатели-деревенщики всегда склонялись к тому, что именно традиционные нравственные ценности, уходящие корнями в прошлое, в веками выработанные и выстраданные правила сосуществования людей на планете, в том числе, и в православно-религиозные догмы, могут сплотить общество.
РЕЗЮМЕ
Выступая на творческих встречах в библиотеках, школах, клубах и иных площадках в сельской местности, мы встречаем огромный интерес людей к литературе, отражающей жизнь простого, «маленького» человека, человека природы, земли и крестьянского труда, чей голос давно не слышен. Поэтому создаётся впечатление, особенно у городского населения, что этой части русского народа словно бы и не существует. Как не существует его культуры, традиций, нужд, чаяний, проблем, наряду с его мудростью, терпением, выносливостью, приспособленностью к жизни в любых условиях и многовековой способностью больше отдавать, чем брать.
Мы, новые писатели-деревенщики, объявляем себя глашатаями этой части русского, российского народа и готовы взять на себя миссию его защитника, пропагандиста, «ходока» и, одновременно, духовного наставника и пастыря. Ибо даже в современном техногенном мире по-прежнему кто-то должен растить хлеб и сохранять историческую память
– а этим испокон веков занимался простой народ-работяга. А сейчас он особенно нуждается в том, чтобы его увидели и услышали.
Одна из главных проблем писателей-деревенщиков в их разобщённости и удалённости от центра, малой «раскрученности» на федеральном уровне, ничтожных тиражах книг, распространяющихся через соцсети или методом «сарафанного радио». Писателей-деревенщиков можно сравнить с пчёлами, незаметными, но важными по своей роли. Но одна пчела ничего не сможет сделать. Нужен целый улей со своим мудрым устройством.
Назрела необходимость в объединении авторов, работающих в направлении деревенской литературы. На первых порах таким объединяющим фактором могут стать:
- ежегодное проведение семинара писателей-деревенщиков и издание по его итогам сборника или альманаха;
- выход авторов к издателям и издательствам, создание «библиотечки деревенской прозы и поэзии». Нам видится, что процент книг о деревне и для деревни может и должен составлять до 25% от общего числа выпускаемых сегодня в России изданий;
- со временем хотелось бы создать периодическое издание по типу журнала или роман-газеты, в которой публиковались бы лучшие произведения «деревенской» литературы – как прозы, так и поэзии;
- государственная поддержка, инвестиции в проект духовно-нравственного возрождения деревни, в нашем случае – через литературу, и, как следствие, театр и кинематограф.
Источник
