 |
Новый роман Булата Ханова во многом вторит его дебютной книге «Гнев»: писатель продолжает работать с темой преподавания и ученичества, наделяет героя филологическим бэкграундом и обращается к тому же самому пространству – действие разворачивается в Казани. Правда, на сей раз древний город с самобытной топографией предстает доселе невиданным, неисхоженным: так, «хороший мальчик с филфака», 22-летний Роман Тихонов покидает столицу ради обыкновенной казанской школы, в которую он устроился учителем русского языка и литературы. Затеянный эксперимент – следствие мучительного кризиса, который Роман пытается пережить. |
«Когда ты навеки проклял всякий транспорт и расстояния, когда устал волочиться и ненавидишь саму идею движения, когда закупаешься текилой и виски впрок, точно вот-вот закроют границы лет на десять, когда два года застряли в горле и впереди невиданных размеров черная дыра, когда всем вокруг неловко от твоего поведения, когда вечный недосып и комплексы, когда искорежен и подавлен – это тот самый случай, чтобы записаться в социальный проект и исчезнуть. Переезд, чтобы отстраниться от себя и понять современность, которой нет, ибо есть прошлое и будущее».
Главный герой «Непостоянных величин», ведомый утопическими устремлениями («разрушить иерархию» и «вывести породу, привитую от конформизма»), действительно пребывает в так называемом «нервном безвременье». Как и следовало ожидать, болотистая, иллюзорная реальность, в которую проваливается Роман, «молодости» и «задору» не поддается – кажется, даже речь его, «сверх меры интеллигентная», отторгается чужеземной средой, привыкшей к иным языковым практикам. Инертность, однородность, некая обездвиженность – в каком-то смысле константа происходящего; оттого малейшее изменение в мировосприятии героя становится более чем заметным.
Амбициозные попытки Романа повлиять на апатичных «заложников» школьной системы неизбежно ассоциируются с поведением то ли Лидии Михайловны («Уроки французского»), то ли Служкина («Географ глобус пропил»), то ли Джона Китинга («Общество мертвых поэтов»). Так, идеалистические принципы новоиспеченного преподавателя зиждутся на «внутреннем бунте против христианских писаний и непреложных догм»: поглощенный критикой Нового Завета, Роман примечает сходство между христианством и тоталитаризмом и порицает безграничную власть над «паствой», предлагая другую методику: «являясь старшим, не повелевай».
Впрочем, главный герой спускается с небес на землю незамедлительно: придерживаясь канонов традиционного романа, Ханов воспроизводит реалистичный многоплановый сюжет, вероятно навеянный личным житейским опытом. Всего несколько месяцев, проведенных бок о бок с «маленькими бандитами» и «капризными девочками» – и «лодка» Романа разбивается о быт: место высокодуховной рефлексии занимают проверки тетрадей, жесткая экономия, хроническая усталость, бесплодная «битва взглядов и интонаций».
Беспристрастная фиксация «новой» жизни, исполненная суховатым, неброским стилем, разбавлена лирическими письмами к бывшей девушке (отношения с которой – суть интриги произведения) и остроумными литературными аллюзиями. Мертвые души на домашнем обучении, гадание по «Радуге земного тяготения» Пинчона, мрачноватый коллега Максим Максимыч, загадочная улица Достоевского, вставная новелла прозаика Азата, наводящего на мысли об авторском льтер-эго, – обыгрывание классических текстов оживляет повествование, скупое на неожиданности и яркие метаморфозы.
По сути, единственным изменением, той самой «непостоянной величиной» в романе, задающей хоть какую-то сюжетную динамику, является взросление главного героя – своего рода «утешительный приз» за неудавшийся эксперимент; непременное условие для дальнейшего движения. Скучно и предсказуемо, скажете вы? Отчасти. Зато максимально правдоподобно.
Гусева, А. Казанский учитель / Александра Гусева. — Текст непосредственный // Читаем вместе : Навигатор в мире книг. – 2019. - № 11. - С. 34. – ISSN 1991-8305
