В 1969 году Сэмюел Дилэни, автор фантастических романов, удостоенных серьезных жанровых литературных премий (Хьюго, Небьюла), берется за новый большой проект. Спустя пять лет появляется «Дальгрен» — произведение, не умещающееся ни в какие жанровые рамки. Одни критики (и среди них Умберто Эко) воспевали роман, сравнивая его с «Улиссом» Джеймса Джойса. Другие — например, фантасты Филип К. Дик и Харлан Эллисон — его возненавидели. Уильям Гибсон в предисловии к переизданию 1995 года признался, что никогда не понимал эту книгу. Но странность не помешала «Дальгрену» стать бестселлером в Америке и завоевать сердца читателей наряду с такими сложными книгами, как «Радуга тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса и «Иерусалим» Алана Мура. Спустя пятьдесят лет после появления в печати «Дальгрен» наконец-то добрался до России в блистательном переводе Анастасии Грызуновой.

Когда у автора всего три книги, трудно удержаться от сравнения их между собой. Третий, новый роман Гузель Яхиной близок по накалу страстей к дебютному — «Зулейха открывает глаза», а обращением автора к теме детства в юной советской стране — скорее, ко второму — «Дети мои». Но, несмотря на сходство описываемых эпох, единую авторскую интонацию и даже наличие кочующего из романа в роман вооруженного пистолетом главного героя, читателя книги «Эшелон на Самарканд» ждут новый виток переживаний, новое путешествие во времени и пространстве, «новая история» — как говорит начальник этого эшелона Деев. Новая — потому что роман хоть и основан на известных событиях двадцатых годов прошлого столетия — все-таки соткан из вымышленных ситуаций. Но основа — исторические факты, документы, подлинные свидетельства голода и беспризорничества — поддерживают вымысел, как шпалы, служащие для устойчивости рельс. И возникает новая, художественная реальность, в которую очень легко поверить. Герои, жившие сто лет назад, задают вопрос, который волнует и современного человека: какова должна быть любовь? Деятельна? Слепа? Терпелива? Беспощадна? 

«Моя тёмная Ванесса» – это и высказывание на тему насилия, и что-то вроде терапевтического аутофикшена, помогающего справиться с травмой, и драма про стокгольмский синдром. Книгу даже можно было бы назвать романом взросления, да вот только главная героиня, Ванесса, кажется, так и не повзрослела. Она навечно застряла в своих пятнадцати – в том времени, когда училась в дорогой частной школе и влюбилась в учителя много старше себя.

Швейцария: не только шоколад, банки и часы, но ещё и детектив. Франкоговорящий писатель, живущий в самой стабильной стране мира, Жоэль Диккер – единственный в своём роде представитель этого бренда. И кстати, у него есть собственная шоколадная фабрика. В чём уникальность его книг и особенно последней, «Загадки номера 622»?

Взросление — это череда событий, которые на нас влияют, и наши попытки интерпретировать эти события, опираясь на то, что называется опытом и воспоминаниями, особенностями характера. Но можно ли полагаться на этот скудный инструментарий?

«Мы совершенно не в себе» Карен Джой Фаулер — проникновенная история о том, как нас определяет детство, и о том, что никогда не поздно залечить былую травму. Но для этого придется набраться храбрости и заглянуть прошлому в лицо, а на лице этом будет звериный оскал. Или лучше сказать — человеческий?

К разговору о прозе Селукова подступаешься с опаской. Чересчур много сломано копий, и очень уж полярны мнения. Кажется, что нет никакого среднего арифметического; его назначают либо сразу гением, либо — нулем. Тем, правда, и интереснее.

Новый сборник, как обещает издатель, похож на «Добыть Тарковского», только герои взрослее, а вместо девяностых и нулевых — благополучные и однообразные десятые, плюс предполагаемое будущее, какой-нибудь там 2033 или 2057 год. Объем текстов все тот же — от двух до десяти страниц в среднем; та же лаконичность стиля, горькая ирония, тонкая насмешка — полный боекомплект.

Не секрет, что среди читателей очень много писателей. Писатели вчитываются друг в друга, даже если текст им не очень нравится. Это чтение не ради удовольствия, а с целью понять — как, из чего сделана очередная «нашумевшая» книга. От романа о писателе тем более ожидается подробная инструкция — чем живет тот, кто пишет? Во сколько просыпается? На чем записывает внезапные идеи? Кто его бета-ридер? Как он понимает, что работа закончена? И сколько было и будет на свете книг о писательстве, столько ответов мы и найдем, причем все они нередко бесполезны: чтобы писать, как кто-то, нужно жить, любить, страдать и даже выглядеть, как он.

Представьте творческий коллектив, который отправился снимать фильм по важному правительственному поручению. Вот только все декорации сгорели, пленка кончилась, сценарист вне закона, а звукорежиссер потерял слух после ранения — и киношники знали об этом, когда нанимали его. Смогут ли они снять хорошее кино? Представьте еще, что все это происходит в последние месяцы Второй мировой войны в разваливающемся на части тысячелетнем рейхе. И что завершить съемки — возможно, не основная цель киношников. Пока властям рейха не до кино, сценарий можно переписывать сколько угодно раз. Главное — оставить броское название, что-нибудь про свободу. Штампуемые по инерции патриотические ленты давно потеряли всякое отношение к реальности, и непонятно, кто меньше им верит — те, кто снимают, или те, кто смотрят. Граница между видимостью и действительностью становится совсем зыбкой. Мир перевернутой морали может закончиться только так — перевернутой онтологией. Единственная проблема в том, что съемки несуществующего фильма могут окончиться самой настоящей катастрофой.

«Мертвые не мстят за нанесенные им увечья или обиды». Слова английского поэта, художника и гравера, мистика и создателя собственной мифологии Уильяма Блейка — жирный спойлер к сюжету романа нобелиатки Ольги Токарчук «Веди свой плуг по костям мертвецов». Отсылки к Блейку рассыпаны по всей книге: цитата в заголовке, эпиграфы к главам, целые отрывки и то, что именно его стихи переводят ключевые персонажи книги. Полемизируя с каноническим христианством, в «Бракосочетании Рая и Ада» (из этого текста взято название), Блейк раскрывает свои натуралистические идеи: земная жизнь могла бы быть идеальна, но земля находится в оковах лжи и притворства, которые необходимо сбросить. Зло здесь символ духовной свободы, творческой энергии, меняющей мир, а Добро — символ пассивности и догматизма, и лишь вместе они могут существовать гармонично.

Москва, 2016 год, пустые улицы и набережные. Похоже на декорации для малобюджетного фильма — а на берегу Москвы-реки сидит одинокий молодой человек. Так начинается меланхоличный роман «Секция плавания для пьющих в одиночестве». Он написан скромным, но весьма себе на уме автором — в этом можно убедиться, посмотрев интервью Саши Карина. Его книга вышла осенью, и это был очень правильный ход издательства Popcorn Books: он создал абсолютно осенне-зимнюю историю, в отличие от Юлии Вереск, автора того же издательства, у которой текст получился очень летний.

Обычно романы для «зимнего» чтения называют «теплыми» и «уютными» — но в случае  с Кариным так сделать не получится. Напротив, он пытается как будто сильнее заморозить своего читателя. Если на улице холодно, то герой будет заходить в реку, а потом брести домой в сырой одежде. Если в здании промозгло, то персонажам предстоит пить холодные напитки. Если им нужно сесть на мокрую скамейку, то обязательно с обжигающе холодным пивом в руке. Похоже на изощренный метод «от противного»: останется надеяться (и не зря), что в финале книги нас будет ждать хотя бы подобие хэппи-энда, а не очередной ледниковый период.