Наполняя свою биографию Натальи Николаевны множеством разнообразных фактов и подробностей, Старк идёт даже дальше этого принципа. Трагедийность как таковая - лишь в невероятной красоте и прелести Натальи Николаевны, красоте, которая, во всяком случае, до поры не могла одарить идиллическим спокойствием любого мужчину, окажись он её мужем. Подавно Пушкина. И неразрешимая тайна лишь в том, почему такая красота вообще возможна.
Несомненно, тайна Керн другого рода. Здесь её, тайны главное остриё связано с историей стихотворения «Я помню чудное мгновенье...», найденного Анной Петровной в книжке с главой «Евгения Онегина» (да-да!). Керн ли оно посвящено? В.И. Сысоев даёт особый обзор суждений литературоведов на этот счёт, а сам склоняется, очевидно, к положительному ответу (в отличие от автора этих строк). Но всё же цитирует мнение Н.И. Черняева 1900 ещё года: как бы оно ни было въяве, теперь это неважно — имя Керн обессмертилось, подобно именам Лауры и Беатриче.
Располагая куда меньшей по объёму, в сравнении со Старком, информацией, к тому же имея в наличии воспоминания самой Керн, нуждающиеся в особом анализе, проверке и перепроверке (даже портрет на переплёте - Керн лишь предположительно), В.И. Сысоев всё же убедительно отводит читателя от сугубо эротических контекстов биографии Анны Петровны. Да, любовь, страсть, страстное неистовство были «смыслом и главной святыней её жизни», но почему это должно быть подвергнуто осуждению?! Можно сказать, что В.И. Сысоев представил добротный комментарий к воспоминаниям Керн, основанный на многих архивных и труднодоступных источниках -при этом не сухой, а живой и сердечный по отношению к главной героине.
Слов нет, при чтении подобных книг, особенно в наше желтовато-клубничное время, возникает опасение получить вместо некоего графически чёткого портрета очередной миф, пусть и созданный с самыми благими намерениями. Как ни парадоксально, в данных биографиях о мифе не думаешь: наверное, потому, что у них есть один общий герой: понятно, Пушкин. А он «в сладких таинствах любви» был отнюдь не паинькой и даже о всех главных предметах своих вожделений ухитрялся высказать противоположные мнения. Достаточно посмотреть, как порой представлены в его переписке Наталья Николаевна, Анна Петровна, а в известной эпиграмме по поводу иллюстрации Нотбе-ка - Татьяна Ларина. Да, это искренность, это раскрепощённость, но порой она явно отдаёт ноздрёвщиной. Так что к принципиально не разгаданным в хороших книгах тайнам Гончаровой и Керн прибавим неизъяснимо не разгадываемую тайну их невероятного возлюбленного.
Дмитренко, С.
Литература. - 2011. - №2. -С.44
Несомненно, тайна Керн другого рода. Здесь её, тайны главное остриё связано с историей стихотворения «Я помню чудное мгновенье...», найденного Анной Петровной в книжке с главой «Евгения Онегина» (да-да!). Керн ли оно посвящено? В.И. Сысоев даёт особый обзор суждений литературоведов на этот счёт, а сам склоняется, очевидно, к положительному ответу (в отличие от автора этих строк). Но всё же цитирует мнение Н.И. Черняева 1900 ещё года: как бы оно ни было въяве, теперь это неважно — имя Керн обессмертилось, подобно именам Лауры и Беатриче.
Располагая куда меньшей по объёму, в сравнении со Старком, информацией, к тому же имея в наличии воспоминания самой Керн, нуждающиеся в особом анализе, проверке и перепроверке (даже портрет на переплёте - Керн лишь предположительно), В.И. Сысоев всё же убедительно отводит читателя от сугубо эротических контекстов биографии Анны Петровны. Да, любовь, страсть, страстное неистовство были «смыслом и главной святыней её жизни», но почему это должно быть подвергнуто осуждению?! Можно сказать, что В.И. Сысоев представил добротный комментарий к воспоминаниям Керн, основанный на многих архивных и труднодоступных источниках -при этом не сухой, а живой и сердечный по отношению к главной героине.
Слов нет, при чтении подобных книг, особенно в наше желтовато-клубничное время, возникает опасение получить вместо некоего графически чёткого портрета очередной миф, пусть и созданный с самыми благими намерениями. Как ни парадоксально, в данных биографиях о мифе не думаешь: наверное, потому, что у них есть один общий герой: понятно, Пушкин. А он «в сладких таинствах любви» был отнюдь не паинькой и даже о всех главных предметах своих вожделений ухитрялся высказать противоположные мнения. Достаточно посмотреть, как порой представлены в его переписке Наталья Николаевна, Анна Петровна, а в известной эпиграмме по поводу иллюстрации Нотбе-ка - Татьяна Ларина. Да, это искренность, это раскрепощённость, но порой она явно отдаёт ноздрёвщиной. Так что к принципиально не разгаданным в хороших книгах тайнам Гончаровой и Керн прибавим неизъяснимо не разгадываемую тайну их невероятного возлюбленного.
Дмитренко, С.
Литература. - 2011. - №2. -С.44