Пирамидальный синдромВ новой повести Владимира Сорокина «Метель» путники сбиваются с дороги навсегда, потому что в России по-другому и быть не может
Поначалу происходящее в повести напоминает детскую игру. Мальчик сидит на полу, передвигает куклы и, одним глазком поглядывая в вечно работающий телевизор, крутящий американские блокбастеры, придумывает себе волшебный мир. Вот тут у меня длинная зимняя дорога, сочиняет мальчик, вот тут доктор Гарин в очках. Мужичок по прозвищу Перхушка везет Гарина на лошадках величиной с куропатку, запряженных в «самокат» (50 лошадиных сил), в деревню Долгово. Доктор едет спасать человечество, у него чудо-вакцина от «чернухи» — жуткого боливийского вируса.
Наш мальчик умеет читать, мальчик — школьник, недавно прочел «Капитанскую дочку», «Повести Белкина», учил наизусть стихи «Бесы» и подпустил для забавы путникам вслед хорошую русскую метель. Чтобы доктор и его возница как следует поплутали, завернули за помощью к смешному мельнику, крошечному человечку величиной с самовар, и его жене вполне нормального размера, чтобы въехали полозом в ноздрю великана-бомжа, замерзшего на дороге. Правда, фантазер наш, как выясняется, изрядно испорчен и, вероятней всего, переживает пубертатный кризис: мельник его — пьяница и матерщинник, мельничиха — распутница, а великан лепит громадного снеговика с торчащим деревом-фаллосом.
Понятное дело, вовсе не мальчик, а бывший мальчик все это написал и придумал. Видимо, с детства мечтавший выложить-таки проклятое слово «вечность» и прорваться к ней, подлинной вечности. Только складывал он свое слово изо льда, льдинок, в кромешном холоде собственных фантазий и сложить, разумеется, не мог, придумывая все новые и новые версии неудачи. По гипотезе, высказанной в «Метели», выложить недоступное слово на этот раз не удалось, потому что к цели он двигался через русские вьюжные дороги.
Впрочем, долой метафоры. Новая повесть Владимира Сорокина написана по мотивам самых разных произведений русской классики, но отчетливей всего рифмуется с повестью Лескова «На краю света». Там сибирская вьюга скрестила судьбы «человека цивилизации» и простеца, православного епископа и дикаря-язычника, который спас своего архиерея от неминуемой гибели. Перхушка тоже не раз спасает доктора Гарина от смерти, однако финал сорокинской «Метели», в отличие от лесковской истории и других бесчисленных прототипов, необычайно мрачен. Вакцина так и остается в докторском саквояже.
Потому что исцелить зараженную «чернухой» страну, страну великанов-алкоголиков, тратящих силу на то, чтоб лепить похабных снеговиков, и замерзающих пьяными в поле, страну маленьких мельников, одержимых манией величия, добрых, но недалеких мужичков, заледеневших в собственной гордыне докторов, невозможно. И потому светлое будущее в «Метели» за изобретателями чудо-технологий — «витаминдерами», обладателями живородящего войлока и пирамидок, меняющих сознание. Представлены же «витаминдеры» в повести сплошь казахами да китайцами. Не нравится вам такое будущее? Недостает вам в этих фантазиях оригинальности, творческого бесстрашия, молодецкой удали, которых в ранних вещах Сорокина (как к ним ни относись) было не в пример больше? Значит, эта пирамидка не для вас, обращайтесь к другим витаминдерам.
Майя Кучерская
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/04/05/230305
