 |
Звучит немного крамольно по отношению к проблемам, которые пандемия принесла нам в реальности, но коронавирус стал камнем преткновения и в литературе. Не писать совсем о чем-то до такой степени глобальном трудно, писать — дорожка скользкая. Как раз потому, что пандемия еще не кончилась: люди в ней живут, каждодневно читают о ней новости, обсуждают ее, а тут и книги говорят о том же самом. (Художественные произведения добавляют опостылевшего контента.) Кроме того, обстоятельства, пока книга издается, могут измениться и сделать ее неактульной, и обвинения в попытке «сыграть на актуалочке». Роман Александры Шалашовой «Выключить мое видео» — на сегодня один из немногих примеров, где локдаун 2020 года показывается убедительно. Почему? |
Во-первых, Covid-19 — не главная тема, как, например, в книге «Удаленно» Юрия Вафина и Антона Шатрова, обшучивавщей эпидемию, скорее, как нечто временное — всего на год — и в результате быстро устаревшей. Во-вторых, карантин у Александры Шалашовой — не только фон, но и образ, который подчеркивает ключевую проблему истории, с ней рифмуется и ей адекватен. Для сравнения: «Изнанка» Инги Кузнецовой тоже превращала вирус в образ, правда настолько фантастический, что получилась повесть о странной любви, хотя на деле люди просто гибнут, и все. «Выключить мое видео» предлагает, напротив, гиперреализм с модернистской техникой монтажа, где встречается и описание сбивчивого потока мыслей героев, и разбавляющие внутренние монологи стенограммы видеоконференций. Причем сюжет с виду бесхитростный и прозрачный — о школе на дистанционном обучении.
Весна 2020 года, Москва. Старшеклассники, без того взволнованные маячащим на горизонте окончательным взрослением, испытывают сильнейший стресс. Учителя по большому счету чувствуют себя не лучше. В подобной атмосфере форс-мажора ведется повествование от лица четырех героев, на первый взгляд, словно сбежавших из романтической комедии про колледж: умная, но мнительная девочка Вера, молодая учительница София Александровна, мажор-отличник Илья и красавица-троечница Алена. Правда, раскрываются герои далеко не в духе ромкома. Алену исподтишка домогается отчим, не стесняясь собственной умирающей мамы; Вера страдает от неразделенной любови, кажется себе некрасивой и неполноценной, и в результате ее одиночество на изоляции становится особенно болезненным; Илья из якобы очень правильной, построенной будто по учебникам психологии, но жутко холодной семьи, борется со своими вполне естественными желаниями, отчасти даже вызывает ассоциацию с фанатиком из пьесы Майенбурга «[М]ученик» нарастающими под конец рассуждениями о грехе. Местами фабула напоминает натуралистичные приключения подростков а-ля сериал Гай Германики «Школа»: любовь ученика и учительницы с предсказуемо печальным финалом, натянутые отношения двух подруг, ревность к самому загадочному однокласснику. Только школьники из романа не утрированно циничны, а подавлены и растеряны. Их ошибки возникают от недостатка вменяемого диалога, от невозможности поделиться переживаниями и потребностями с родителями, друг с другом и — главное — с собой. Не зря последняя фраза в тексте, «и какие у нас лица были, не помню», выделена курсивом. Лица сложно запомнить, потому что их обладателей никак не разглядеть, они спрятались.
Трудности понимания, подбора кодов, чтобы слышать и быть услышанными, — значимый мотив не только в литературе янг-эдалт, куда «Выключить мое видео» отнести легко, если заметить, что двадцатисемилетняя учительница почти такой же «молодой взрослый», как ее ученики. Нарушенная коммуникация — вообще больное место постиндустриального общества, и не потому, что «интернет полон лжи», а потому что непредсказуемость цифровой эпохи и ее быстрая переменчивость вынуждают людей закрываться в себе, чтобы почувствовать безопасность. Коронавирус, блуждающий в романе на заднем плане, подобно кровожадному и тихому призраку, как раз символизирует непредсказуемость, когда недавно заявляли одно, а теперь твердят другое. Взять хотя бы бесконечные слухи — так жутко выглядит постправда, когда она касается вещей по-настоящему важных. А еще она мешает доверию, залогу нормальной коммуникации. Подростки в книге не могут объяснить свои мысли и чувства не из-за Zoom’а. Последний напротив, играет скорее роль протеза, надежды, что какой-то канал для адекватного взаимодействия существует.
Тем более у персонажей проблемы прежде всего с родителями, с которыми они заперты в одних квартирах. Тем более у всех основных рассказчиков проблемы прежде всего с родителями, с которыми они заперты в одних квартирах. Разве что у учительницы Софии Александровны все немного иначе: у нее проблемы в отношениях, а отец находится далеко и представляет как раз единственный светлый образ родителя, пусть дочь на него порой и обижается «Выключить мое видео» можно считать вариацией на тему отцов и детей, описью современных межпоколенческих разрывов: домашнее насилие, взращивание осознанности без искренности, модель «хорошей интеллигентной семьи», где ребенок страдает именно из-за «хорошести» и «интеллигентности». Маячит на фоне даже гиперопекающая «мама Яны», чей тип, видимо, слишком очевиден, чтобы давать ему слово.
Все это местами смахивает на точный, но лишенный четкой композиции остросоциальный очерк. За действительно напряженной кульминацией, когда главные тайны становятся явными, следует заметный хвост из тягостной, смиренной грусти. Виляние такого хвоста в попытке поставить точку не то чтобы естественно: внезапно ввинченный под конец несчастный случай с одним из отрицательных героев, беспредметные метания героев положительных. Протагонисты переживают пик своих кризисов, но вот как в итоге кризисы их изменили, можно только догадываться. Ситуацию спасает язык, сбалансировано образный, одновременно не чуждый правдоподобной детальности. В традиционно опасной литературной зоне — в речи подростков — почти не встретить ходульной наивности или китчевого подражания сленгу, зато есть органично переданные разговорные обороты и синтаксические конструкции. К тому же, каждый из рассказчиков может похвастаться отдельным стилем, тонким, не слишком бросающимся в глаза какими-нибудь словами-паразитами. Илья повествует отрывисто, Вера — с меланхоличной интонацией, а у Алены проскальзывают деревенские просторечия. Речь же Софии Александровны лирично-бытовая, похоже, уходящая корнями в поэтическое творчество автора:
Идем под руку, сторонимся редких прохожих, отворачиваемся. Наше дыхание опасно, иногда и дома тяжело дышать — кажется, что сейчас вдохнешь что-то ядовитое, гремучее.
Затаилась, прошла мимо.
В магазине через маску уже легче дышится. Мы берем несколько видов сладкого печенья, молоко в синем пакете, сигареты, но больше — выбираем, смотрим. Бывает, что дольше на детей в «Zoom» смотрю, чем разговариваю.
Тут нельзя не отметить, что Александра Шалашова дебютировала с романом, но как поэт известна давно, в том числе как дважды лауреат премии для молодых авторов «Лицей». В третьем сезоне премии она победила со сборником стихов «Предприятие связи». Как нетрудно понять по названию, мотивы нарушенной коммуникации и отчуждения присутствуют уже в нем:
На этой кассе — слабослышащий сотрудник. На этой — женщина с усталыми глазами.
И если ее вдруг сейчас не станет, то наших легионов не убудет.
Встречаюсь взглядом с мерзлой мертвой рыбой, что купят, станут потрошить и чистить.
И если мы с тобой простые числа, то нам положен и покой, и выдох.
«Выключить мое видео» — тоже о неустойчивой связи между людьми и об их отчужденности. Стилистически подкупающий роман эту проблематику высвечивает, подчеркивает ее образом эпидемии, непосредственно ограничивающей традиционную коммуникацию. Да, текст оставляет впечатление некоторой недоговоренности, лишь констатирует разлад и потому напоминает безапелляционное оповещение: «Извините, связь прервалась». Что с прерванной связью делать — вопрос к читателю даже без намека на варианты ответа, но с другой стороны, о какой ясности может идти речь, когда и в действительности пока все очень туманно? Возможно, констатация происходящего и есть сегодня единственный способ говорить о времени социальной турбулентности, символом которой стал Covid-19 и его последствия.
