 |
Действие романа происходит 18 сентября 2061 года. Автор приводит точную дату сразу же, на первой странице. Отчасти это сделано ради того, чтобы соотнести действие с первым полетом человека в космос, которому исполнилось сто лет, отчасти – ради отсылки к роману Джеймса Джойса «Улисс», действие которого также происходит в течение одного дня. «Улисс» в контексте романа Батаковой выглядит совсем не случайным, он задает стилистический вектор: в обоих произведениях важно не действие, а широкий культурный дискурс, автор веером разбрасывает цитаты и создает самые разные культурные аллюзии, на фоне которых индивидуальное ощущается еще более остро. В этом смысле можно понимать и само название книги: стилистические приемы в ней разноцветны и многообразны. |
Сюжетная линия во многом повторяет «Собачье сердце» Михаила Булгакова. Главный герой профессор Леднев, изобретя так называемую «Кощееву иглу», занимается омоложением высокопоставленных клиентов. Как тут не вспомнить профессора Преображенского, достигшего выдающихся успехов в этой же области. Для полноты картины Батакова создает и своего Борменталя – доктора Рыбкина, ассистента Леднева. Зачем? Ради все тех же аллюзий. События, происходящие в романе «Белый, красный, черный, серый» очень напоминают послереволюционную реальность «Собачьего сердца». Торжество шариковых, нашествие хамов, претендующих теперь уже не просто на богатство и власть, но и на бессмертие. Батаковой удается на этой основе создать великолепную и очень жесткую сатиру на современные российские реалии: расслоение на богатых и бедных (последних внук Леднева, сотрудничающий со службой госбезопасности, называет «лаптеногими замкадышами»), засилье спецслужб, фактически управляющих страной, активное поношение западных стран, загнивающих в бездуховности, полное подчинение индивидуума социуму (в частности, запрет на нахождение в одиночестве). Общество живет по принципу «не улей для ячейки, а ячейка для улья, где ячейка – это семья, а Государство – духовный улей». Поскольку время в романе изображается как нечто цельное и всеобъемлющее, не разделенное на прошлое и настоящее, то и образ страны Батакова формирует общий: из элементов современной России и сталинского Советского союза. Россия, разумеется, закрыта, железный занавес благополучно вернулся в виде Великого Чеканного Оклада. И большинству обывателей такая система кажется комфортной: «Зачем разрушать систему заботы? Все же продумано для твоей собственной духовной безопасности».
Бедняки живут в зоне так называемых «светляков», специальных датчиков, следящих за тем, чтобы человек постоянно находился рядом с остальными. Антиутопическая линия, разумеется, тоже богата аллюзиями: тут и братья Стругацкие (в первую очередь, роман «Гадкие лебеди»), и «Сталкер», и «О дивный новый мир» Хаксли, и даже «Слепота» Сарамаго. Элита благоденствует в нескольких крупных городах, закрытых для плебса. Знать и «лаптеногие» живут подчеркнуто разной жизнью и говорят на разных языках. В этом нет, в общем-то, ничего нового, и вся линия, связанная с профессором Ледневым, выглядит в романе второстепенной. Бедные смертны, богатые бессмертны, и попасть из зоны светляков в зону власть имущих нереально. Все это вы найдете в американском фантастическом триллере 2011 года «Время», если перечисленных выше антиутопических романов покажется вам недостаточно.
Эта сюжетная линия нужна исключительно ради сатиры и саспенса. Батакова изображает «плоский мир» хамов, противопоставляя его многомерному миру художника в лице главной героини Дерюгиной. Одна из глав так и называется «Плоский мир Лидии Аркадьевны». И тут в полной мере проявляется сатирический дар автора, довольно редкий в современной российской литературе. В романе Батаковой нет злобствования, она удивительно точно подмечает типическое и создает целую галерею уморительных шаржей, в которых без труда угадывается современная российская реальность:
«Лидия Аркадьевна, в круглой шапочке с наколкой, длинная в туловище и приземистая в бедрах – гриб на поросячьих копытцах – бойким строевым шагом протопала через кабинет в смотровую, на ходу вынимая булавки из своего убруса... Или вот, например, земля, – вдруг перескочила пытливая мысль Лидии Аркадьевны. – Тут вот некоторые граждане ученые смеются над нами, патриотами. Мол, земля у нас плоская. Ну тупые… Какая разница? Пусть дураки спорят о том, какой формы земля. Дело ведь не в том, плоская земля, круглая или квадратная. Дело в том, как это могут использовать против нас наши враги.
– А как это могут использовать наши враги? – удивился Леднев.
– Да очень просто! Вы когда-нибудь видели, чтобы пуля летела по кривой? То-то же! Если земля круглая – пусть они попробуют из другого полушария стрелять по нашим военным базам, ха-ха-ха! Они и сами понимают, что ничего не получится. Пули же не смогут обогнуть землю по кругу – они просто улетят в космос!
– Э… Но позвольте…
– Зато если мы в них стрельнем со своей плоской земли – то прямой наводкой угандошим все там нафиг сразу.
– А… Т.е. вы полагаете, что форма земли, законы физики, траектория пули – это все подчинено идеологии?
– Не знаю, какие там законы физики. Есть один Закон Государев, остальное – крамола!»
Вторая часть романа разворачивается в Детском Городе и строится вокруг Дины Дерюгиной, которая ощущает себя художником несмотря на государственный запрет на рисование. Это самая сильная линия в романе Батаковой, поскольку тема художника дается не только в философских диалогах и рассуждениях о том, что такое творчество и как соотносятся творческая личность и вселенная (хотя они представлены в романе в диалогах Дерюгиной с отцом Григорием, учащим ее копировать иконы), но в самом языке, в потрясающих по лиричности и метафоричности фрагментах, которые сами по себе – художественные произведения.
«Я вижу: лужи – дыры в небо, голубые проруби в земле, с перевернутой трансляцией бегущих облаков. Зачерствевший снег в тени, весь в черных оспинах и слюдяных следах. А на свету – блистающая хлябь, мартовское тимение почвы, сальные разливы с подсохшими краями. Вся земля внутри пронизана зеленой кровью трав, в ней упрямо растет маленькая жизнь сквозь большие мускулы древесных корней. Корни дерева под корой белы, как мясо пресноводных рыб, и скручены, как веревия в сетях для их поимки. Бурая с налетом седины кора ствола, борозчатая, грубая, с южной стороны облита черным потом, а с северной – покрыта нежно-изумрудным мхом. Ветви прозрачны и коленчаты, как суставы кузнечика. В них течет молочно-сладкий сок. Я слышу, как он течет, чувствую предсмертное напряжение почки. Сейчас она лопнет, выпустит побег.
Вещество мира состоит из колебаний света, вся материя – сверкающая ткань из плотного спирального переплетения радужных нитей».
Вот подлинный мир Батаковой, противостоящий «плоскому миру» современной действительности. В нем любовь к Тимуру, иконопись, сложные взаимоотношения с Ритой, не менее сложные взаимоотношения с настоятелем храма отцом Андреем и, в конечном счете, с Господом Богом. Это мир противоречивый, но совершенно самобытный, в нем уже нет миллиона аллюзий и отсылок к мировой литературе. Есть только колебания света, и следить за ними – подлинное удовольствие для читателя.
http://literratura.org/issue_criticism/3969-egor-fetisov-kolebaniya-sveta.html
