После публикации в "РГ" статьи о глохнущем культурном следе блистательного писателя Владимира Маканина, в редакцию написал руководитель Оренбургского благотворительного фонда "Евразия" Игорь Храмов, сообщив, что часть архива и личных вещей писателя собственно фонду и удалось собрать и спасти.
Ваш фонд первым стал собирать архив Владимира Маканина. Что у вас есть из его наследия и вещей?
Игорь Храмов: Мы уже два десятка лет занимаемся сохранением культурного наследия выдающихся людей, связанных с Оренбуржьем.
С Владимиром Маканиным судьба свела нас на Международной лондонской книжной ярмарке в 2011 году, он радостно узнал в нас земляков и сказал, что ему очень хочется побывать в родном Орске. Даже достал из кармашка портмоне клочок бумажки с телефоном когда-то звавшего его в гости орчанина. И мы пригласили его в Оренбург, Орск. Во время поездки говорили, что было бы неплохо, если бы в его родном городе хранились какие-то его личные вещи и документы. В Орске Маканина встречали с размахом, тогда же он и передал городскому музею кое-что из своих личных вещей - бейсболку, футболку.
Совершив паломничество по всему Оренбуржью, мы с ним вернулись на его любимом орском поезде в Москву и договорились встретиться через несколько дней. Приехали к нему на дачу в Подмосковье все с той же целью: подобрать экспонаты для музейной коллекции. Нам передали книги (Владимир Семенович сам их отбирал), изданные на разных языках - это наглядное свидетельство его мирового признания, подходящее для музейной экспозиции. В нашей беседе случайно проскочила знаменитая фраза "рукописи не горят", на что Маканин живо отреагировал: "Да вы что, Игорь, рукописи горят, еще как! Я ими растапливаю печку". И повел нас в какой-то сарайчик - а в нем огромная кипа рукописей - компьютерный набор, испещренный авторской правкой. Я не поверил: "Владимир Семенович, да вы что? Как можно?". И мы все это сразу извлекли, разложили на веранде (жена Ирма и дочь Катя приняли в этом активное участие), а писатель увлеченно рассматривал все это богатство, приготовленное к отправке в небытие. Мы тут же решили, что заберем рукописи для хранения в Государственном архиве Оренбургской области. Много раньше, еще в 2003 году, мы осознали, что не стоит хранить в офисе "Евразии" переписку с французским писателем и экс-министром культуры Франции Морисом Дрюоном, мексиканским художником Владимиром Кибальчичем, документы и фотографии актеров Виктора Борцова и Георгия Мартынюка, Льва Дурова, поэта Юрия Энтина и других, связанных с Оренбургом знаменитостей. Тогда в Государственном архиве Оренбургской области с нашей подачи и появился фонд "Евразия". Формально он считается моим личным фондом, но в него мы собираем документы выдающихся оренбуржцев, он открыт для работы архивистов и исследователей.
Перед тем, как мы оказались на даче у Владимира Семеновича, я как раз только что прочитал роман "Асан". И вот мы с ним по стопочкам раскладываем рукописные варианты романа. Он помог разобрать и несколько других романов, потому что надо было знать текст, чтобы понять, что к чему относится. Все это с моим коллегой мы погрузили в легковую машину, и потом у него на даче под Ульяновском я сидел и целую неделю раскладывал эти рукописи. Разобрал "Асан" - там было около 12 авторских версий романа, с серьезной - не просто корректорской правкой, а настоящей авторской редактурой. Так приготовленные к отправке в печку рукописи - разобранные и еще ожидающие своих исследователей - прибыли в Оренбург. Мы официально, в присутствии СМИ, передали экспонаты, в первую очередь книги, в Оренбургский губернаторский историко-краеведческий музей, а бумаги - в архив, который был просто ошарашен объемом полученных материалов.
Вы забрали все, что лежало на растопку?
Игорь Храмов: Да. Это все реально было предназначено на сожжение. А с Владимиром Семеновичем мы условились на будущее: "только не выкидывайте больше ничего, мы все будем забирать в архив". Но потом случились все эти проблемы со здоровьем, Маканин перебрался в Ростовскую область, мы перезванивались редко, да и разговоры были обрывочные.
Пишущую машинку писателя, письменные принадлежности, портрет, фотографии, домашние валенки и трость вы забрали тогда же?
Игорь Храмов: Нет, это было уже после его смерти. Печальное известие пришло прямо в тот день, когда в Оренбурге проходил форум, посвященный столетию архивной службы России. Во время подиумной дискуссии о создании коллекций документов личного происхождения я предложил почтить память выдающегося писателя и рассказал, как у нас еще при жизни писателя появилась архивная коллекция его рукописей.
Уже после смерти Владимира Семеновича мы встретились в Москве на книжной ярмарке Non/fiction с его многолетним литературным агентом Натальей Саниной, и она рассказала, что Ирма подарила в местную библиотеку в Ростовской области авторские экземпляры книг писателя, что эти контрольные экземпляры, наверное, достойны лучшей участи. Тогда я написал Ирме Енгвановне письмо, напомнил, что начало нашей коллекции было положено еще при жизни Владимира Семеновича, и попросил, если она не возражает, что-то из его личных вещей передать для оренбургского музея…. Вдова отнеслась к этому очень серьезно, и в начале 2018 года из Ростовской области в Оренбург пришла большая посылка, а в ней - пиджак, рубашка, брюки, ботинки, очки, очешник, его знаменитые бейсболки, которые он постоянно носил, много фотографий...
Мы составили опись всего и передали вещи в Оренбургский губернаторский историко-краеведческий музей с указанием, от кого они были безвозмездно получены. Вдова брата Геннадия Маканина даже съездила с нами на дачу Владимира Семеновича в Подмосковье, чтобы мы смогли что-то отобрать там для музея, прежде чем родственники начнут разбирать вещи на даче. Мы все осмотрели, я сфотографировал интерьер - там все было, как и при жизни писателя. Для музея мы взяли пишущую машинку, ручки, подставки под ручки и другие интересные вещи. Например, при интенсивной работе над книгой у Маканина через некоторое время поднималось давление, и ему нужно было обязательно делать паузы, отдыхать. Для этого на столе стоял будильник, заводящийся специальными щипчиками... Мы нашли валенки, в которых он ходил по даче (у него после переломов были проблемы с ногами, и требовалась ортопедическая обувь), палочку, его портрет, который сделала Ирма. Взяли по одному экземпляру изданий его книг, выходивших в разные годы, все это потом доставили в Оренбург. После консультаций с музейными работниками часть вещей пополнила маканинский фонд в Оренбурге, а часть вошла в серьезную подборку для краеведческого музея в родном городе Маканина Орске. Рукописи - обрывочные записи с его письменного стола, не связанные между собой отдельные листы с правкой - отправились в госархив. Ирма прислала большое количество фотографий с оренбургскими родственниками писателя, которые сама тщательно аннотировала. Это очень серьезная коллекция, которой, мы уверены, нет больше ни у кого. Не собери все это вовремя, постепенно, я думаю, все пропало бы без следа - за кажущейся невостребованностью.
Мы в "Евразии" убеждены, что пусть не сто, но хотя бы 99% гарантии сохранности документов и личных вещей великих мира сего все-таки дает именно государственное хранение. Поэтому все, что попадает к нам тем или иным образом - из Великобритании, Германии, Мексики, Франции - мы стараемся, упорядочив и описав материалы, передать именно на госхранение. Так, привезенная нами в 2001 году из Мексики пишущая машинка Льва Троцкого, которая хранилась в семье мексиканского художника Владимира Кибальчича, и которую тот ни при каких обстоятельствах не хотел отдавать в музей Троцкого в Койоакане, теперь, как и доставленная тогда из Мексики огромная коллекция, сейчас - достояние нашего историко-краеведческого музея.
Какое впечатление произвело на вас общение с Маканиным?
Игорь Храмов: Он был удивительно скромным, добрым и теплым человеком. Я часто вспоминаю нашу совместную поездку по Оренбуржью в августе 2011 года, когда он откликнулся на приглашение нашего фонда.
В Орске он ходил по всем адресам, где жила семья его родителей, мы куда-то стучались, он с кем-то здоровался… Вспоминал пионерлагерь "Ущелье". Мы даже съездили в поселок Айдырля, где жила его одноклассница, которая, к сожалению, умерла, но он хотел побывать у нее на могиле, встретился с ее мужем. Еще на полпути из Оренбурга в Орск он узнал место, где раньше был хутор Марченков, куда их с братом Геной привозили на лето к деду. Указателей не было никаких, лишь какая-то заросшая колея. Но Маканин сказал "туда", и мы поехали по степи. И он вывел нас к месту, где стоял хутор. Абсолютная степь, какой-то уклон, за деревьями - река с пересохшим руслом. Но мы выходим из машины и обнаруживаем фундаменты исчезнувших домов. Он, по сути, в чистом поле нашел место, где стоял дом его деда. Тогда мы вывернули из руин красивый плоский камень, привезли его в багажнике в Орск и отдали в музей - блок песчаника из фундамента дома деда Маканина. На хуторе Марченков, которого уже нет.
